– Надеюсь, ты мне такие фортели выкидывать не будешь? – Позади меня возник Кирилл и обнял за талию.
– Напрасно, я буду еще хуже, – высвободившись из его рук, весело ответила я, скорее, снова провоцируя. – Хотя попробуй – надежда умирает последней.
Руслан насмешливо хмыкнул, зато Кирилл расплылся в хищной ухмылке и, снова притягивая меня к себе, поймал за локоть и философски заметил:
– Я чувствую прогресс. По крайней мере, ты не отказалась сейчас, а уже смирилась с мыслью, что у нас будут дети и именно я сделаю тебя беременной. – Я закатила глаза в притворном раздражении, а Кирилл между тем добавил: – И только Триединый знает, с каким удовольствием…
Шлепнула по руке сура, намекая, чтобы не увлекался, но не удержалась и спросила:
– Ты так любишь детей? – Его рука скользнула с моей талии вверх, пробежалась по груди, вызвав дрожь в теле, а потом замерла, обхватывая шею и часть подбородка, заставляя приподнять лицо и заглянуть в голубые глаза. Почему-то сейчас я видела в них целое небо, а не маленькие озера.
– Ника любил, а с чужими… Дети – они всегда дети и нуждаются в защите. Лиза будет моим ребенком, значит, я полюблю и ее. По поводу этого не переживай, никому ее в обиду не дам. Вообще, я это сказал, потому что хочу видеть тебя беременной своими детьми. А уж сам процесс их зачатия… с тобой… просто дождаться не могу этого момента.
– А давайте больше не будем о беременности, – обреченно заныл Руслан, – а то такое впечатление: мир вокруг меня свихнулся, и все только и думают об этом. У нас сейчас есть столько более важных тем для разговора!
– Деревня, свежий воздух, парное молоко, – я решила не упускать возможность поехидничать и подразнить лиса, – знаешь ли, способствуют. Привыкай.
Руслан раздраженно плюхнулся на разложенную посреди комнаты раскладушку – единственную мебель, не считая кухонного гарнитура. Раскладушка надрывно заскрипела под его весом, он нахмурился, раздумывая, – вставать или нет, но опоздал и провалился до самого пола. Теперь его колени потешно торчали в разные стороны, а лицо выглядело настолько уморительно-изумленным, что мы не выдержали и рассмеялись.
Слезы Лиды уже успели высохнуть, и сейчас она, заливисто хохоча, скорее проикала, чем выговорила:
– Ну вот, теперь и этой мебели лишились. Русик, это тебе намек на постельные обстоятельства сама судьба делает.
Потирая пострадавшую часть тела, Рус вылез из развалившейся раскладушки и хмуро пробормотал:
– Чур, меня! Чур! У нас тут и так скоро детский сад будет: ты да Зина, Кирка кривляться перестанет, и сур ее…