После встреч с Гитлером Чемберлен уверял своих министров: "У меня создалось впечатление, что Гитлер - это человек, на которого можно положиться". "Он не нарушит своего слова", "...он страстно желает обеспечить дружбу с Англией". Прошло два-три месяца, и в одобренном Чемберленом документе читаем: "психическое состояние Гитлера, его безумная ненависть к Англии" свидетельствуют о том, что он "может предпринять без какого-либо предлога неожиданное нападение с воздуха на Англию". Этот документ датирован 24 января 1939 г.
Что же произошло за четыре месяца после Мюнхена? "Еще, в ноябре (1938 г.), - говорится в том же документе, - были сведения (которые становились все более определенными. - В. Т.), что Гитлер планирует следующую внешнеполитическую авантюру на весну 1939 года. Вначале казалось.., что он думает об экспансии на Восток. В декабре перспектива создания независимой Украины под германским вассалитетом широко обсуждалась в Германии".
Вот, оказывается, на что надеялись в Лондоне! Не раз в дневниках Кадогана (в опубликованном тексте!) встречаются записи о том, что в Форин оффис верили в "проекты немцев... приобрести господствующее положение на Украине". Это означает, что на Даунинг-стрит с нетерпением ожидали военного нападения Германии на СССР (ибо как иначе осуществить захват Украины?), ожидали платы за выдачу ей Чехословакии. Однако уже к концу января 1939 года в распоряжении английского правительства было так много данных о намерении Гитлера не считаться с ним, что оно всерьез начало размышлять о возможности германского удара на Запад. Несмотря на это, правительство Чемберлена ничего не сделало, чтобы помешать Германии 15 марта захватить всю Чехословакию.
Вскоре после того, как Лондон и Париж "проглотили" полный захват Чехословакии, Гитлер отторг Мемель от Литвы, а Муссолини захватил Албанию. Изменение баланса сил в пользу агрессивных стран происходило теперь с фантастической быстротой.
Реакция в Англии на эти события была разная. Чемберлен и теперь не желал отказаться от своей линии. Но возмущение общественного мнения нарастало и оказывало давление на членов парламента. Уже очень многим было ясно, что политика "умиротворения" поставила Англию и Францию на грань катастрофы: они должны или принять господство Германии в Европе, или начать войну против нее в условиях во много раз худших, чем, например, в 1936 году, когда германскую агрессию можно было остановить сравнительно легко.
В это время уже некоторые консервативные депутаты, например Бэвер, заявляли: нам не, нравится Советская Россия, но "мы не можем обойтись без нее". Идея опоры на мощь СССР с целью выравнивания баланса сил становилась все более популярной в неофициальных политических кругах. В известной степени эта идея начинала оказывать влияние и на умонастроения Идена.