И какая-то его часть не хотела до нее дотрагиваться. Он видел ее скелет, который не рассыпался только благодаря хрупкой паутине пожелтевшей кожи и сухожилий. Теперь она выглядела живой, настоящей, но он никак не мог отделаться от чувства, что его рука пройдет сквозь кожу и коснется крошащихся костей.
Он отвел руку.
– Ты не можешь предложить мне справедливость! – произнесла она. – Ты не можешь предложить мне ничего из того, что я хочу.
Джулиана охватил холод, но вдруг он почуствовал искру восторг. Он вдруг увидел план, стратегию, и восторг затмил даже холодок от лезвия бритвы, по которому он сейчас шел.
– Я никому не говорил, что ты была в Корнуолле, – сказал он. – Даже после церкви. Я сохранил твою тайну. Ты можешь мне доверять.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Вот почему он это сделал, подумал Джулиан. Он сохранил эту информацию как возможный рычаг давления, хотя и знал наверняка, наступит ли когда-нибдуь момент, когда им можно будет воспользоваться. В голове у него голос Эммы шепнул:
Джулиан, я даже испугалась…
– Я хочу тебе кое-что показать, – сказал Джулиан и вытащил из кармана куртки свернутый лист бумаги и протянул его Аннабель.
Это был нарисованный им портрет Эммы на Часовенном утесе, с морем, бьющимся у ног. Ему нравилось, как он уловил ее задумчивость, густое, как краска, море под ней, слабый серо-золотой отблеск солнца у нее в волосах.
– Эмма Карстерс. Моя парабатай, – сказал Джулиан.
Аннабель подняла на него мрачные глаза.
– Малкольм о ней упоминал. Говорил, что она упрямая. Он обо всех вас упоминал. Малкольм тебя боялся.
Джулиан удивился:
– Почему?
– Он сказал то же, что и Тиберий: что ради своей семьи ты пойдешь на что угодно.
Твое сердце не знает пощады. Усилием воли Джулиан отогнал слова Кьерана. Отвлекаться он не мог, это было слишком важно.
– А что еще можно понять по этому рисунку? – спросил он.
– Что ты ее любишь, – сказала Аннабель. – Всей душой.
В ее взгляде не было ни малейшего подозрения; парабатаи и должны любить друг друга. Джулиан уже видел выигрыш, видел решение. Показания Кьерана были всего лишь фрагментом головоломки. Они бы им помогли. Но Когорта стала бы возражать, как и против любого союза с фэйри. Аннабель была ключом к падению Когорты, от нее зависела безопасность Блэкторнов. Джулиан уже видел свою семью спасенной, возвращение Алины и Хелен – словно сверкающий город на холме. И напрвился к нему, ни о чем больше не думая.
– Я видел твои наброски и картины, – сказал он. – По ним я тоже понял, что ты любишь.
– Малкольма? – спросила она, вскинув брови. – Но это было давно.