МАЙК (обращаясь к телевизору). Аллилуйя, брат. Скажи нам.
Он сидит в мягком кресле на некотором удалении от остальных. Выглядит очень усталым и, похоже, скоро заснет. Уже начал клевать носом. На бедре – кобура с револьвером.
ПРОПОВЕДНИК. Братья и сестры, сегодня я хочу поговорить с вами о тайном грехе. Сегодня я хочу напомнить вам, скажем «аллилуйя», что грех сладок на губах, но горек на языке, и это яд для желудка праведных. Благослови вас Господь, скажите «аминь». (МАЙК, как выясняется, сказать «аминь» не может. Его подбородок уткнулся в грудь, глаза закрылись.) Но тайный грех! Эгоистично сердце, которое говорит: «Мне нет нужды делиться. Я могу оставить все себе, и никто даже не узнает». Подумайте об этом, братья и сестры! Так легко сказать: «О, я смогу сохранить этот маленький грязный секрет, это никого не касается, и мне это не повредит», – а потом попытаться игнорировать опухоль порчи, которая начинает разрастаться вокруг… Это болезнь души, которая уходит все глубже и глубже…
По ходу проповеди камера смещается на спящие лица, среди которых мы видим СОННИ БРОТИГАНА и АПТОНА БЕЛЛА, рядом похрапывающих на диване, и обнявшихся ДЖОНАСА и ДЖОАННУ СТЭНХОУП на другом диване. Потом камера плывет к самодельным занавескам. Голос проповедника затихает, продолжая говорить о тайнах, грехе и эгоизме.
Занавески остаются позади. В спальной зоне слышны привычные ночные звуки общежития: покашливание, сопение, храп. ДЕЙВИ ХОУПВЕЛЛ спит на спине, хмурится. РОББИ БИЛС лежит на боку, тянется к САНДРЕ. Во сне они держатся за руки. УРСУЛА ГОДСО спит с дочерью, САЛЛИ, и сестрой мужа ТАВИЕЙ. Они тесно прижимаются друг к другу, смерть ПИТЕРА сблизила их. МЕЛИНДА ХЭТЧЕР и ПИППА спят на сдвинутых раскладушках, соприкасаясь лбами. РАЛЬФИ уютно устроился в объятьях матери. Мы перемещаемся в тот уголок, где первоначально укладывали детей, и некоторые все еще там: БАСТЕР КАРВЕР, ГАРРИ РОБИШО, ХЕЙДИ СЕН-ПЬЕР и ДОННИ БИЛС. Жители Литл-Толла спят. Их сон тревожен, но они спят.
206. ИНТЕРЬЕР: РОББИ БИЛС, КРУПНЫМ ПЛАНОМ.
Он бормочет что-то несвязное. Глазные яблоки быстро движутся под закрытыми веками. Ему что-то снится.
207. ЭКСТЕРЬЕР: ГЛАВНАЯ УЛИЦА, ЛИТЛ-ТОЛЛ. ДЕНЬ.
На улице, точнее, над ней, потому что Главная улица погребена под четырьмя футами снега, стоит телевизионный репортер. Молодой, красивый, в ярком пурпурном термозащитном лыжном костюме, перчатках того же цвета и на лыжах… Можно предположить, что только благодаря лыжам он сюда и попал.
На улицах четыре фута снега, и это еще не все. Витрины накрыло огромными сугробами. Оборванные провода исчезают в снегу, как нити паутины.