— Э, — Настя Первая отошла подальше, мало ли, — ты чего это там нажрался раньше времени?
— Это я не раньше времени! Это я тещу нейтрализовывал, чтобы она вам гулять не мешала!
— И что? — оживился Буш. — Нейтрализовал?
— А то! — Игорь обернулся и прокричал вглубь квартиры: — Мама! Вы как? Живая еще?
— Ладно, — Буш махнул густой славянской челкой, — давай шевелись, мы больше за тобой бегать не будем, у нас поинтереснее занятие есть!
Сказал, и в темный угол первого этажа ковбоя поволок. Ковбой был не против, только хихикал, как будто у них в Техасе все такие дурачки…
Алия курила в окно и зорко посматривала за своими малолетними преступниками. И за преступником многолетним. Митя — Серый Волк — был крайне возбужден, цеплялся к девушкам, пел песни, танцевал нижний брейк, пытался бороться с вампирами и кусать их в шею.
— Мама! — злились малолетние преступники. — Скажи папе, чтобы он не хулиганил больше нас, а то нам не интересно!
— Не могу сказать. Он не послушает!
— Тогда мы скажем!
— И вас не послушает!
— А кого послушает?
— Никого уже не послушает!
— А что делать?
— Ждать, пока папу отпустит!
— А кто его держит?
— Его держит одна страшная сила, надо следить, чтобы папа не подходил к окну!
— Это скучно! А что еще делать?
— Следить, чтобы папа не ушел один на улицу!
— А почему? Его арестуют за то, что он Волк?
— Нет. За то, что он любит траву.
— Наш папа любит траву? А почему тогда он Волк, а не Овечка?
Вадим заперся и включил погромче спортивный канал. Какая-то тьма надвигается, всеобъемлющая, плотная тьма. Вадим так хотел, чтобы становилось спокойнее — он живет, работает, стареет, старается, и жизнь законно становится спокойнее. Но ведь не становится! Ни черта не становится! Что не так? Где была ошибка? Последние месяцы Вадим все чаще ворочал горы памяти, пытаясь найти место, в котором началось искривление. Его возвращение в родной город? Но оно не было спонтанным, выстрадалось на полную. Не успевал Вадим за Москвой, хоть и давно жил в унисон. Но каждое утро нового успешного дня давалось ему колоссальным усилием воли — на уровне подъема после бессонной ночи над гудящим проспектом. Он подготовил почву, партнеров, перенес бизнес, хоть и с большими потерями. Но ведь голова-то осталась при нем? Значит, все наверстает, правильно? Мир ведь одинаково устроен, хоть в большой Москве и шансов соответственно больше. Ну, хорошо, здесь меньше, но не будем забывать о голове! Если есть голова… Ладно, дальше… Переезд вместе с Олей? Так ведь и у нее не складывалось! Да, красивая, да, с амбициями, но не повезло ей, бывает. И можно было бы Оле еще лет десять успешно бегать на московские пробы, получать отказы или приглашения на маленькие роли, а потом даже добиться чего-то такого, но ведь Вадим честно ее спросил: есть ли силы? И она честно сказала, что сил нет, что устала. И что хочет пожить спокойно, семейно. Сама ведь сказала! И сама согласилась на эмиграцию в тихую провинцию! И даже прослезилась, когда на семейных переговорах в маленьком ресторанчике Вадим преподнес ей колечко и фото двухэтажного домика в липах с подписью на обратной стороне: «Это — наше родовое гнездо. Скоро в этом окошке нас будут встречать двое детей. Мальчик и девочка!» Нужное окошко было обведено фломастером.