Таня снова пылала и усердно изучала пейзаж за окном. Вадим ждал хоть какой-то реакции — от той или другой, от Тани или Оли.
— Хорошо, — сухо сказала Оля, — я буду готова через полчаса.
— Ну и супер!
Оля бросила трубку на красный диван.
Вот он, знак! Вот оно, недостающее звено в цепи сплошных вопросов!
Вот сегодня все и решится! Сегодня она особенно внимательно всмотрится в Игоря и поймет… Что-нибудь поймет! Или просто увидит…
Когда пришла Настя Вторая, все было решено. Настя Первая уже чинно распивала чай на кухне, никуда не спешила и квартиранткой не выглядела. Растерянная, взъерошенная Лилия Степановна варила суп, суп кипел, но на него не обращали внимания.
— А вот и Настя! — радостно сообщила Настя Первая. — Можешь к Алешеньке зайти, он похвастается!
Насте Второй и самой было чем похвастаться. Сегодня она видела клип, в котором снялся ее подопечный. Более того, видевший этот клип вместе с ней продвинутый чел сказал, что хочет забрать люминесцентных котов к себе домой — украсить ими свою богемную квартиру. Настя Вторая охотно согласилась в обмен на деньги — Алешеньке и Лилии Степановне деньги не помешают.
Она постучалась и вошла к Алешеньке. Сразу поняла, что что-то не так. Алешенька сидел в полной темноте, сверкал глазами и раскачивался, как во время молитвы.
— Ты чего это? А?
— Настя! Привет, Настя! Хочешь, я расскажу тебе стихотворение?
— Ну, валяй… — Настя Вторая села радом. Температура у него, что ли? Пойми их, этих художников.
— Тонет муха в сладости
В банке на окне.
И нету в этом радости
Ни мухе и ни мне!
— Прикольно… Сам сочинял?
— Нет, это поэт Григорьев…
— А, ясно, — Настя никак не могла понять, что изменилось. — Ты нормально себя чувствуешь, эй?
— А Настя сегодня была голая! — стесняясь, сообщил Алешенька. — Она спросила, хочу я посмотреть на нее голую?
— Чего-чего?
— Она разделась и сказала, что я тоже могу раздеться! Что я взрослый, я мужчина!
— Ты разделся?
— Да! И я разделся, мне было холодно, но интересно! Мы с ней лежали и разговаривали, и…
Тут Алешенька сморщился и зарыдал. И потом уже только отталкивал Настю Вторую, которая и сама была растеряна и не понимала, что делать, но пыталась хотя бы Алешеньку успокоить. Но успокаивать нужно было и саму Настю.
— Я ее убью! Убью! — хрипела она, пытаясь как-то дружески хлопать по плечу Алешеньку. — Я убью ее!
— Не убивай ее! — просил, рыдая, Алешенька. — Я ее люблю!
— Настя! — Настя Вторая ворвалась на кухню, что-то уронила. — Можно тебя на минуточку?
— Только не убивай ее! — орал Алешенька.
Испуганная Лилия Степановна застыла с черпаком в руке и просто смотрела, как Настя Первая неторопливо допивает, встает, улыбается, выходит.