Вадим и Оля танцевали, дурачась и выписывая па. Заводилой явно была Оля. Вадим охотно ловил ее, крутил и подбрасывал. Смотрелась Оля эффектно, ничего не скажешь…
— Игорь, ты говоришь глупости. Ты ведешь себя, как ребенок! Ты сам прекрасно понимаешь, что это — не выход!
— Кому-то — не выход, а кому-то — выход!
— Хорошо, что я должна сделать, чтобы ты сейчас посмотрел на меня и на пять минут стал нормальным человеком, с которым можно спокойно обсудить проблему? Что?
— Ничего. Я никогда не буду нормальным человеком.
Таня налила себе вина, выпила, поварила в голове тяжелые мысли. Господи, как тяжело жить…
— Игорь, милый, я стараюсь делать все, чтобы ты смог наладить свою жизнь! Я стараюсь дать тебе возможность! Я сама пытаюсь зарабатывать деньги на нашу семью, пока ты пишешь музыку! Я знаю, что ты талантливый, и хочу, чтобы ты чего-то добился! Я очень терпеливая, ты знаешь! Но и у меня закончились силы терпеть! Их у меня больше нет, понимаешь? Сил этих!
— А у меня есть? — Игорь склонился над столом, навстречу Тане. — У меня есть силы каждый день видеть твою безумную мамочку? Каждый день просыпаться и не знать, на фига проснулся? У меня ничего не осталось в жизни, и я никому не нужен! И талант этот мой, о котором ты тут втираешь — для чего? Чтобы писать нормальное музло, которое тоже здесь никому не надо? Я живу в сплошной серости, я жру, когда никто не видит! Моя жизнь никакая! Я не такого хотел, понимаешь?
— Но я-то тут при чем? — Таня почти кричала, — Я при чем! Я рвусь из последних сил! Я берусь за все, что могу! Меня зачем добивать, если я на твоей стороне?
— А потому, что ты тоже никакая! Никакущая!
— Что?
Игорь заткнулся, пригас, сел на место. Сам понял, что перегнул, но прощения не попросил. Просто закурил новую сигарету — видишь, какая я скотина?
Таня прикусила губу, оглянулась вокруг — куда упасть, чтобы уползти невидимой? Чтобы не обратить на себя внимание? А зрачок сразу заволокло слезами — ничего не рассмотреть.
Танцующий Вадим приветливо помахал ей рукой.
— Лилия Степановна, но ведь она просто хочет… Она просто… — Настя Вторая дико маялась, но не могла сказать старушке всю правду. Надо было, наверное, но не могла. Ох, не надо было трогать иконку… А еще хуже другое. Ну, раскроет Настя Вторая сейчас глаза бедной Степановне, и что дальше? Повиснут они на ней, доверившись и приняв за свою, боясь новых агрессий со стороны внешнего мира… Люди наивны только в первый раз, а потом начинают или умнеть, или бояться. Эти начнут бояться. И что дальше? В каком объеме и как долго Настя Вторая сможет их опекать?