Я постарался не отвлекаться на все подробности жизни дяди Севы, а сосредоточился на главном.
Теперь я знал, что и по прошествии многих лет, будучи уже секретарем обкома по идеологии, он не потерял профессионального интереса и «курировал» медицину. Особо он интересовался исследованиями по своей специальности — центральная нервная система. Наибольшим же фавором и бесконечной финансовой поддержкой (из партийной, естественно, казны) пользовалась у него именно эта лаборатория в родном ему учреждении. Пристальное внимание «сверху» было замечено администрацией института, и вскоре лаборатория эта заняла в институте особое — привилегированное положение; вскоре фактически все подразделения института в той или иной степени работали на результаты лаборатории, ее темы стали приоритетными. Понемногу в ней сконцентрировались лучшие институтские головы и современнейшее оборудование. Тут и было получено вещество, названное учеными «жидким нейрозондом», при введении которого каждая клетка организма превращается в приемо-передатчик биоволн. Тут был создан и этот прибор, названный «биотранслятором». Точнее, тут он был лишь в общих чертах «набросан», а окончательно спроектирован и смонтирован он был на опытном заводе НИИ медтехники.
Намерения ученых были самыми, что ни на есть, благородными: новый метод давал возможность быстро и со стопроцентным КПД диагностировать патологии нервных клеток. Севостьянов же, будучи мужиком прозорливым, увидел тут нечто иное: возможность КОНТРОЛИРОВАТЬ чужое сознание (чем он, собственно, много лет и занимался, только более примитивными методами), возможность «подслушивать» чужие мысли и навязывать свою волю…
Я вспомнил и Рома — таким, каким видел его дядя Сева: неопрятным бестолковым юнцом, которого и не слишком-то жаль, вспомнил всю историю этого ограбления. А еще я вспомнил… но это было так страшно и омерзительно, что я, собрав всю свою волю, отогнал видение и сосредоточился на главном — как управлять транслятором.
Все было предельно ясно.
«Зондирование» заняло минуты две, не больше. А на перенастройку транслятора ушло еще минут пять. Я начал с блока «боль», выставил параметр дяди Севы и начал искать свой, наращивая число в экранчике. На 332-х внезапный удар кувалдой по башке рассек ее на две ноющие половины. Я заорал диким голосом и, задыхаясь, сорвал обруч. Боль мгновенно стихла. Это был кайф.
Установив мощность болевого блока на «0», я вновь покрыл голову «венцом» и чуть-чуть повернул рукоятку вправо. Затылок заныл сверлящей, как зубная, болью. Достаточно. Ничего не скажешь, тяжелый стул. Для проверки ПЕРЕДАЧИ я, как мог сильно, укусил себя за руку. Дядя Сева дернулся и застонал.