Королевского портного белошвейки называли Маэстро, и он лично вышел, чтобы отдать пиджак.
— Посмотрите, — кружился он возле манекена, — какие удивительной красоты швы! Пуговицы, между прочим, сделаны из натурального черного янтаря. Подбирали камушек к камушку, шлифовали…
У портного были длинные пальцы, унизанные перстнями, и очень узкие ладони. Руки выглядели некрасивыми, но я завороженно следила, как он складывал эти самые некрасивые руки, изображая процесс шлифования.
— А этот фасон, — продолжал петь соловьем Маэстро, словно пиджак ещё не оплатили и он боялся остаться без денежек, — последний писк моды!
Не знаю, отчего надо было пищать, на барахолке такое же уродство еще в прошлом году продавалось. Мы отцу покупали, когда Арона пыталась в третий раз выйти замуж. Однако обряд расстроился, и матушка вознамерилась парадную одежду вернуть, но торговец отказался принимать, углядев на рукаве пятно. Летиция взбесилась и перетоптала товар, а потом пришлось ее вытаскивать из Башни и платить торговцу… В общем, некрасивая история вышла. И затратная.
Тут я поняла, что задумалась, а Маэстро уже допел и теперь выжидательно заглядывал мне в лицо, словно предвкушая, когда его, как дракончика, потреплют по холке.
— Восхитительно! — тут же нашлась я.
— Благодарю, — согласился он с тем, что является гениальным портным.
Мне вручили зачехленное «произведение швейного искусства» и даже проводили до дверей. Я еще подумала — что за сентиментальные прощания со шмоткой? Видимо, уже тогда Маэстро предчувствовал…
Ветеринарная здравница оказалась попроще — тихой и пахнущей сухим драконьим кормом. Я почувствовала облегчение, когда нашла за входными дверьми обычные деревянные скамьи и издерганную сестру милосердия, смотревшую на зубастых, хвостатых и визгливых пациентов с плохо скрываемым раздражением. А на их хозяев — с натуральной ненавистью.
— Я за драконом господина ди Элроя, — протянула я рекомендательное письмо от мадам Паприки, и меня немедленно проводили в смотровую комнату.
Пиджак, выглядевший на десять шиллингов, на тысячу — весил. Руки отваливались от тяжести, и я пристроила чехол на вешалку с халатами. Тут в комнату вошел молодой улыбчивый ветеринар с драконом в обнимку.
Глядя на мелкого красного ящера, недобро щурившего желтые глаза, становилось ясно, что Таннеру ди Элрою просто не пришла бы в голову светлая мысль завести какую-нибудь мягкую, толстенькую Поппи, впадающую в летаргический сон от переедания. Ральф был жилистым, крылатым хищником с длинным хвостом и агрессивно-хитрой мордой. Одним из тех, кого корми не корми сырым мясом, а инстинкт охотника все равно просыпался, притом в самый неподходящий момент. В общем, портрет самого Элроя.