Вот так, испытывая гордость за собственные благородные мысли и намерения, я и пережил тот знаменательный завтрак в загородном доме Кострова.
Знать бы тогда, что нас всех ожидало…
Я позвонил сыну (с трубки Кострова) и, с трудом скрывая волнение, сказал, что у меня к нему дело, очень важное, и он (я едва слышал его сонный голос в трубке) неожиданно легко и без лишних слов и сарказмов, как если бы между нами не было долгого периода молчания и ссоры, согласился встретиться со мной. Сердце мое радостно забилось. Я всегда верил, что когда-нибудь Гриша все же повзрослеет и поймет меня, простит. Хотя знать бы еще, за что он меня тогда так возненавидел? Думаю, что его накрутила моя жена Майя, наговорила ему лишнего, настроила против меня. Просто у них обоих было тогда большое горе — погибла Сонечка, невеста Гриши, а я, уже тогда находившийся в опале из-за романа с молоденькой и дурно воспитанной поэтессой, выглядел предателем.
Фима посоветовал нам встретиться в каком-нибудь неприметном месте, в маленьком и тихом кафе подальше от наших семейных квартир, за которыми, вполне возможно, была установлена слежка.
— А если и за Гришей следят?
— У Ракитина не так много людей, чтобы их всех занять твоей персоной. Думаю, что они следят за твоей квартирой, за домом в лесу. Возможно, прослушивают твой телефон.
Я приехал первый, за полчаса занял место в летнем кафе под зеленым полотняным тентом с видом на тихую улочку, неподалеку от Патриарших прудов, заказал себе кофе и стал ждать появления сына.
Сказать, что вина навалилась на меня, как каменная глыба, — это ничего не сказать. Шли минуты, и с приближением времени нашей встречи я начал испытывать жутчайшее волнение. Я вдруг увидел себя как бы глазами своего сына. Увидел практически молодого еще мужчину, законченного эгоиста, который никогда в жизни ни в чем себе не отказывал и которому повезло без особых хлопот жениться на красивой девушке Майе, которая родила ему чудесного здорового сына Гришу. Увидел такого летящего, с искусственной улыбкой на холеном лице сердцееда, приучившего свои руки уже автоматически раздевать и укладывать в койку хорошеньких женщин, сладкую добычу, доставляющую ему неслыханное наслаждение и одновременно поднимающую до небес его мужское эго. Приучивший себя воспринимать женщин как средство вдохновения, этот тип, как людоед, питался женскими страстями, любовями, сердцами, никогда не задумываясь о том, что кого-то их них он делает несчастными.
Семья, которой он обзавелся, как обзаводятся квартирами, коврами и машинами, уже очень скоро наскучила ему и перестала быть для него чем-то важным. Семья — какая-то необходимая для жизни и комфорта данность, к которой быстро привыкаешь. А ведь первое время он был уверен, что любит свою жену, и все, что было с ней связано, доставляло ему радость. Даже ее беременность, трудная, сопровождаемая ее физическими страданиями, не вызывала в нем отвращения, о котором говорили другие мужчины и которое всеми силами ими скрывалось. И первые месяцы после родов он все еще продолжал любить Майю и маленького вечно плачущего ребенка, и все те неудобства и вынужденную бессонницу, которые сопровождали тот период времени. Он и сам не мог сейчас вспомнить, когда начал остывать к своей жене. Вернее, она сама начала остывать и превратилась в чужую и вечно всем недовольную женщину. Он стал все реже бывать дома, часто ездил на дачу к своему другу, где что-то писал, много читал, пытался рисовать, а потом и начал привозить туда девушек. Они привносили в его жизнь радость, красоту, восхищение, ему хотелось творить, он сочинял какие-то романтические сюжеты, написал сначала свой первый любовный роман, полный красивой эротики и любви, потом второй, третий роман был уже окрашен кровью — там одна из его героинь совершает убийство… После он начал экспериментировать и писать в разных жанрах. И с такой легкостью он это делал, получая удовольствие от самого процесса, что даже удивлялся тому, что ему за это еще и платят! Жизнь его наполнилась яркими любовными переживаниями, он осмелел и начал втайне от жены путешествовать, сначала по России, потом стал летать в Турцию, Египет, вроде бы за впечатлениями, а на самом деле — чтобы провести время с очередной хорошенькой женщиной.