. На постсоветский взгляд в этих темах вроде бы нет ничего особенно спорного. Но Горбачев тогда намекал на то, что государственная собственность может когда-нибудь оказаться не единственной одобренной формой собственности, что различные общественные интересы следует не подавлять, а учитывать, что даже при социализме существует социальная несправедливость и что возникновение хоть какого-то рынка, быть может, уже не за горами. Но ничего этого нельзя было сказать прямо, в лоб. А если бы даже можно было, то Горбачев и его спичрайтеры еще сами до конца не поняли, что же они считают правильным. “Задача была почти непосильная, – вспоминал Яковлев. – Горбачеву хотелось сказать что-то новенькое, но что и как, он и сам не знал. Мы тоже не знали. Будучи и сами еще слепыми, мы пытались выменять у глухих зеркало на балалайку”.
Несмотря на осторожные обороты, какими пользовался Горбачев, проект его доклада заставил переполошиться партийных консерваторов. Они предлагали внести в текст изменения, и Горбачев, по воспоминаниям Яковлева, “долго кипел”. В отделе пропаганды явно хотели “дурачком его представить”. Когда за день до конференции Черненко позвонил Горбачеву и попросил отложить ее, Горбачев побагровел и взорвался. Он заявил, что “совещание откладывать нельзя”, что “отмена вызовет кривотолки” и что многие замечания Черненко по поводу доклада “просто надуманы”[594].
Черненко пошел на попятную. Конференцию провели. Доклад Горбачева чем-то напоминал традиционное послание “О положении в стране”, с каким выступают президенты США. Чувствуется, что его автор сознает себя будущим правителем: он затрагивает идеи, которые уже скоро, начиная с 1985 года, станут отличительными знаками его политики. В этом докладе он употребил понятия “перестройка” и “гласность” (впрочем, не разъясняя их подробно)[595]. По словам Яковлева, некоторые из идеологов, сидевших в зале, самые тупые, вообще не поняли, к чему клонит Горбачев, а другие сделали вид, будто не понимают[596]. Чиновник, который обходил зал и собирал записки и вопросы, чтобы передать их докладчику, вспоминал, как разительно отличался Горбачев от прежних руководителей: речь у него была “очень грамотная”, он импровизировал, даже улыбался, а слушатели “не спали и не читали газеты”[597]. Идеологический журнал “Коммунист”, печатный орган КПСС, не стал публиковать доклад Горбачева. Яковлева, зная, что он близок к Горбачеву, вообще не пустили на конференцию в первый день – пропуск прислали только на второй день. “Вот видишь, что делают! – сказал Горбачев Яковлеву. – Стервецы!”