)”
[1772]Однако Горбачев стерпел немало хамства. “Скопище обезумевших провинциалов и столичных демагогов… Масса жаждет крови”, – описал Черняев XXVIII съезд[1773]. Яковлев прокомментировал съезд похожим образом: “Он разительно отличался от других: был бурным, похожим на пьяного мужика, заблудившегося на пути к дому. Падает, поднимается, снова ползет и все время матерится”[1774].
Разъяренные делегаты потребовали, чтобы реформаторы из Политбюро, такие как Яковлев и Шеварднадзе, лично ответили за свои ошибки. Хотя изначально была договоренность, что члены Политбюро будут председательствовать на заседаниях по очереди, Горбачев настоял, что проведет все сам, несмотря на то что на съезде консерваторы громили его команду. Проблемы преследовали его не только на встречах съезда. Черняев писал: “Прошли времена, когда в перерывах на него наваливались десятки, сотни людей, ‘допрашивали’, делились, спорили, хотели знать его мнение, просили о чем-то…” Теперь он выходил в коридоры один, сопровождал его только телохранитель. Черняев признавал, что Горбачева было жалко, и от этого было ужасно на душе, однако его “жалели уже публично, в газетах и на телевидении”[1775]. На протяжении всего съезда Горбачев ложился спать поздно, поскольку постоянно планировал свои дальнейшие шаги. Заключительное слово он прорабатывал до четырех утра. Раиса Максимовна вспоминала, как ее муж признался журналистам: “Не мог спать, и во сне идут баталии”[1776].
Несмотря ни на что, Горбачев считал съезд своей победой. Он вновь был избран главой КПСС, хотя почти четверть делегатов проголосовала против. Его кандидат на пост заместителя генерального секретаря, лидер украинской компартии Владимир Ивашко выиграл у Лигачева, но впоследствии Горбачев пожалеет о своем выборе. Съезд также одобрил его внешнюю и внутреннюю политику, пусть и формально. Президенту удалось провести своих кандидатов в Политбюро и ЦК, из которых ушли давние их члены. Одни подали в отставку, заявив, что для них важнее сохранить верность стране, а не партии (к примеру, Яковлев, Шеварднадзе и Рыжков), других сместили, как Лигачева. Хотя сторонники жестких мер отныне имели возможность открыто противостоять Горбачеву, они не смогли нарушить партийную дисциплину. Яковлеву большинство новых членов ЦК казались не решительными реформаторами, а “мертвыми душами”[1777]. На самом деле наибольшую выгоду из съезда извлек Ельцин – он показательно и победоносно покинул зал заседаний.
Ельцин сделал то, что Горбачев отказывался делать, – ушел из партии, чтобы всецело встать на сторону демократов. Советский лидер признал, что речь Ельцина в поддержку реформ стала одной из сильнейших подобных речей на съезде и что во многом она перекликалась со взглядами президента. Однако 12 июля Ельцин заявил, что как председатель Верховного Совета РСФСР должен отвечать перед русским народом, а не КПСС. После он по центральному проходу направился прочь из Кремлевского дворца съездов под крики и свист депутатов. Позднее его уход из зала показывали по советским телеканалам, и Ельцин вышел из своего кабинета, чтобы увидеть это на единственном большом экране в здании. По словам очевидца, его лицо было напряжено, он не замечал никого и ничего вокруг – “ему важно было увидеть себя со стороны. Как только картинка сменилась, он так же молча, ни на кого не глядя и ни с кем не здороваясь и не прощаясь, вернулся в кабинет”