.
Раиса Горбачева была права. С 8 декабря, когда Горбачеву доложили о создании СНГ, до отставки 25 декабря его политическая карьера неуклонно приближалась к закату. Все это время он лихорадочно пытался спасти положение и, даже осознав всю безнадежность ситуации, продолжал отчаянно искать альтернативы. За исключением нескольких эпизодов ему удавалось сдерживать свои эмоции. Он пробовал идти навстречу Ельцину, который иногда отвечал взаимностью, но в итоге между ними установились прохладные отношения. Раиса Максимовна переживала больше мужа, и ее боль передавалась ему. Горбачев чувствовал поддержку мировых лидеров и получал от них прощальные звонки, наполненные глубоким состраданием и искренним восхищением, однако их сочувствие полностью заменило собой фактическую помощь.
По воспоминаниям Грачева, утром 9 декабря Горбачев выглядел хорошо отдохнувшим и готовым к активным действиям. Он ждал встречи с Ельциным и Назарбаевым. Кравчук и Шушкевич отказались от его приглашения прилететь в Москву и объяснить, что произошло в Беловежской Пуще. Ельцин позвонил и сказал, что опасается ареста по приезде в Кремль. “Ты что, с ума сошел?” – удивился Горбачев. “Может, не я, а кто-то еще”, – ответил Борис Николаевич.
Но президент России все-таки приехал, и Горбачев задал ему множество вопросов.
– Это что, допрос? – рассердился Ельцин.
– Да ладно, садись, – смягчился Михаил Сергеевич. – Но ты мне скажи, что завтра людям говорить?
– Я скажу, что займу ваше место.
Перебранка продолжалась долго. Назарбаев впоследствии признался, что ему “даже стыдно стало присутствовать при этом”. После встречи Ельцин заявил Кравчуку: “Никогда и ни с кем не хотел бы я больше иметь подобного разговора”[2133].
Горбачев надеялся, что общество отреагирует на новый белорусский “путч”, как на августовский, что парламенты откажутся от решения, которого они не принимали, что пресса встанет на защиту человека, который подарил ей свободу, а интеллигенция сплотится вокруг него. Однако ничего подобного не произошло. Больше всего Горбачев хотел восстановиться в своих правах, опираясь на Конституцию. Вместо этого 10 декабря Верховные Советы Украины и Белоруссии ратифицировали Соглашение о создании СНГ, а 12 декабря его приняла и Россия. Горбачев не стал собирать Верховный Совет СССР, поскольку понял, что нужной поддержки не получит[2134].
Быть может, стоило применить силу ради спасения Союза? Ответ президента был краток: “Нет, такое не могло прийти мне в голову, потому что это уже был бы не Горбачев”[2135]. В то же время было бы странно не рассмотреть подобную альтернативу, и советский лидер вскользь, но упоминал такую возможность. В ноябре он вызвал в Кремль министра обороны СССР Шапошникова, усыпил его бдительность, предложив чаю с конфетами, и через несколько минут дружеской беседы спросил его мнение о радикальном пути борьбы с кризисом, который заключался в следующем: