.
Через полтора года Горбачев признается в интервью: “Конечно, я виноват. Это я ее угробил. Меня очень привлекала политика. А она слишком близко все принимала к сердцу… Я все больше прихожу к выводу: поскромнее была бы наша жизнь, она была бы сейчас жива”[2244].
Больше года Горбачев провел в глубокой депрессии. Восемь лет спустя он признается: “Я чувствовал себя таким одиноким. Я не хотел жить, честно говоря. Один раз я сказал это вслух. Я не мог держать это внутри, хотя такая несдержанность мне не свойственна. Моим спасением стали Ирина, Ксения и Настя. Я постоянно звал дочь именем жены – Рая”[2245].
Ирина, которая развелась с Вирганским в 1994 году и сама воспитывала двух дочерей, в один день собрала вещи в своей московской квартире и переехала к отцу: “Я же понимала, что он не должен оставаться один. Просто не должен”. За несколько лет до этого она ушла из Кардиологического научного центра, затем окончила бизнес-школу и была назначена вице-президентом Горбачев-Фонда со всеми полномочиями президента. Следующие два года после переезда она практически не отходила от отца – ни дома, ни на работе – и сопровождала его в командировках. Однако со временем Ксении и Насте стало неудобно жить у деда – друзей особо не позовешь и в девять вечера надо быть дома, иначе он волнуется. Тогда Ирина продала московскую квартиру и купила небольшой дом в пяти минутах езды от горбачевской дачи, где и поселилась с дочерьми[2246].
После смерти Раисы Максимовны в доме практически ничего не изменилось. Перебирая внушительную семейную библиотеку, Ирина и Михаил Сергеевич убрали некоторые книги, но только не книги Раисы Максимовны. Даже два томика на ее прикроватном столике остались на месте. К безделушкам, которые она привозила из путешествий, также никто не прикоснулся, а на стене продолжал красоваться листок бумаги, на котором ее идеальным почерком был записан один из ее любимых афоризмов: “Погибает не тот, кто устал, а тот, кто остановился”. Горбачев не нашел в себе силы разобрать все бумаги жены, включая 25 папок ее семейного архива. Однако он не мог не заглянуть в шкаф с нарядами, которые сохранили запах ее духов. Часть одежды отдали сестре Людмиле, но большая часть осталась. Горбачев признается, что многие вещи у него ассоциируются с определенным периодом их жизни, в частности, ее серый костюм с вишневой блузкой напоминает об их студенческих годах. Он увидел коробку, но не сразу решился в нее заглянуть, а затем открыл и обмер – колготки! И на каждой паре – пометка, с каким нарядом ее носить. Именно этого и ожидаешь от женщины, которая стремилась безупречно организовать не только свой гардероб, но и многие жизненные аспекты, которая по утрам не появлялась перед мужем, не приведя себя в порядок, и тайком выбрасывала его старые поношенные вещи, которые он любил носить дома. Зато при выборе одежды он был для нее последней инстанцией. Его комментарий “ничего” означал, что вещь приговорена. “А если показывал большой палец, Раиса прямо светилась”, – вспоминает Горбачев