Спектакль сняли с репертуара. В "Бакинском рабочем", газете, в которой публиковал свои стихи Сергей Есенин, была напечатана критическая заметка, в которой было сказано, что руководство театра "превратило сцену в панель". Желая загладить свою вину и сохранить свое место, Швейцер сделал очень правильный ход — передал "неправедные" деньги Деткомиссии при Баксовете[36] на нужды детских домов. Заместитель председателя Деткомиссии Петр Каневский, страстный театрал, написал благодарственное письмо коллективу театра и копию этого письма отправил в горком. Страсти поутихли.
— Тоже мне — борцы за нравственность! — фыркала Фаина. — Проституцию на сцене искореняют, а то, что вечером творится на Краснопресненской, не замечают. Там каждая вторая — проститутка, а каждый первый ее клиент.
Фаина хорохорилась, но в глубине души царапалась обида. Она столько вложила в свою Маньку, создала настоящий драматический образ и не успела всласть "наиграться", недоиграла. Обидно.
— Ничего, — утешала ее Павла Леонтьевна, — не переживай. В нашем актерском деле ничего не пропадает. "Воскреснет" еще твоя Манька, придет время…
Манька "воскресла" в образе Зинки.
В Камерном. У Таирова.
Пятью годами позже.
Глава семнадцатая
СЕВЕРНОЕ ЛЕТО
"На протяженье многих зим
Я помню дни солнцеворота,
И каждый был неповторим
И повторялся вновь без счета.
И целая их череда
Составилась мало-помалу —
Тех дней единственных, когда
Нам кажется,
что время стало…"
Борис Пастернак, "Единственные дни"
На лето собирались снова в Святогорск, но Рудин написал, что ему не позволяют ехать в санаторий обстоятельства, а без Рудина ехать не имело смысла, потому что даже "сыгравшейся" труппе непременно нужен режиссер. К тому же хотелось бы порадовать шахтеров и персонал санатория несколькими премьерами. В общем, со Святогорском не сложилось, причем "не сложилось" неудачным образом. Письмо от Рудина пришло спустя неделю после того, как Фаина с Павлой Леонтьевной отказались от предложения режиссера Арсения Ридаль-Львина принять участие в летних гастролях по Кавказу, которые сам Ридаль-Львин называл "Большим Кавказским турне". Отказ очень сильно удивил Ридаль-Львина.
— Это же мечта, а не гастроли! — начал объяснять он, думая, что глупые актрисы не понимают своего счастья. — Все рядом — Тифлис, Сухум, Владикавказ… Благодатные места, где деньги сами сыплются с неба. Только руки успевай подставлять! На юге зритель щедрый и добрый. Вы меня еще благодарить станете.
— Мы уже оценили южного зрителя, — сказала Павла Леонтьевна. — Он замечательный, такой же замечательный, как и ваше предложение, Арсений Григорьевич. Мы вам очень признательны, но нас ждет рай…