Подумав, попробовав и так и этак, Фаина решила играть Зинку с максимальным драматизмом. Павла Леонтьевна, обычно предостерегавшая и Фаину, и других своих учеников от чрезмерного "погружения в драму", на этот раз одобрила Фаинино решение.
Зинка немолода, жалка, озлоблена. Любовь уже не в силах смягчить ее. А зачем смягчаться? Ведь жизнь прошла, прошла в убогой мансарде, от одного клиента до другого. Предложения Фаины насчет того, чтобы Зинка считала время в "клиентах", Таиров не одобрил, сказал, что это лишнее.
Известный режиссер и театральный педагог Борис Гаврилович Голубовский, в течение многих лет возглавлявший Московский драматический театр имени Гоголя, был восхищен тем, как Фаина Раневская сыграла Зинку. "Я следил за каждой работой артистки после давно забытого спектакля Камерного театра "Патетическая соната", — писал Голубовский в своих мемуарах. — Я не очень разбирался в философии и даже сюжете пьесы, рассказывающей о Гражданской войне на Украине… Раневская в Зинке играла вариации Насти из "На дне". Такую реалистическую, жесткую манеру игры на сцене Камерного театра, пожалуй, не видели ни зрители, ни актеры. Как богат контрастными красками ее образ! Загнанный взгляд, согнутая спина, ожидающая удара, кокетство через силу, сквозь зубы. В другой сцене — чувство своего превосходства, власти над похотью алчущих самцов, презрение к ним и зависимость от них. Позы, взятые напрокат из кино прошлого с Верой Холодной, уцененная женщина-вамп. И вдруг — баба, простая, страдающая баба! Тоска о неосуществленном материнстве и гнев, проклятие за изломанную судьбу. Сколько горечи, боли звучит в ее голосе, когда она читает расписку в получении денег от "клиента", трусливого кадетика Жоржа, заплаченных за визит и пошедших на уплату долга за квартиру. "Ой, Боже мой, Боже! Разве не поможешь? Или, может, бесплатно помочь мне не можешь? Ужель и ты, Боже, да хочешь того же?" Актриса монолог положила на мелодию песенки "Карапетик бедный, отчего ты бледный, оттого я бледный…". И Зинка бросает Богу беспощадно: "Так приходи". Мороз по коже — неверие ни во что. После спектакля зрители говорили только о Раневской".[52]
"После спектакля зрители говорили только о Раневской". Запомните, пожалуйста, эту фразу. Мы вскоре к ней вернемся. Пока что хочется отметить, что по свидетельству тех, кто знал Бориса Гавриловича Голубовского, он был человеком строгим и объективным в своих оценках и чрезмерной восторженностью не отличался. С Фаиной Раневской Голубовский был знаком, но не приятельствовал с ней. Так что нет поводов подозревать его в преувеличенной оценке игры Раневской.