Павла Вульф уже успела ознакомиться с провинциальной сценой (и сравнить ее с Александринским театром). Но слово было дано, и Павла решила его держаться. Невозможно было представить, что она во второй раз может подвести свою благодетельницу. Незлобину и Комиссаржевской Павла о предложении Станиславского не рассказала. Наверное, напрасно. Вполне возможно, что Незлобин не пожелал бы ломать судьбу молодой актрисе и отпустил бы ее с легким сердцем, без упреков. В крайнем случае — попросил бы вернуть деньги, выплаченные в качестве содержания за отпуск, или стребовал бы какую-нибудь неустойку. Комиссаржевская тоже вряд ли бы стала становиться в позу. Скорее всего, она бы сама посоветовала Павле принять предложение Станиславского. Одно дело смена труппы на летних гастролях и другое — такой ответственный выбор, определяющий судьбу.
У Незлобина Вульф научилась многому и вспоминала о нем с благодарностью. Незлобин приучил ее к дисциплинированности, требовательности по отношению к себе. Будучи человеком строгим, Незлобин в режиссерской работе предпочитал мягкие методы. Он старался направить актеров по правильному пути, не насилуя их воли. Кроме того, он не любил, когда актеры замыкались в рамках одного амплуа, и старался разнообразить роли. Но любой антрепренер-режиссер в первую очередь антрепренер, поэтому ради прибыли Незлобин мог жертвовать, качеством постановок. Так, например, заметив, что миловидная Вульф нравится зрителям, он старался выпускать ее на сцену как можно чаще, и не всегда в подходящих для нее ролях. Кроме того, Незлобин не был сторонником глубокой проработки образов, что не нравилось Павле.
Спустя два года (весной 1904-го) Павла Вульф простилась с Незлобиным, который в то время держал антрепризу в Риге, потому что перестала получать удовлетворение от работы. У Незлобина ей стало скучно, она понимала, что остановилась в своем развитии, и захотела уйти в такой театр, где ее научили бы работать над ролью по-настоящему, всерьез. Павла написала письмо Станиславскому с просьбой взять ее в труппу, но получила сухой ответ, причем не от Станиславского, а от секретаря дирекции Михаила Ликиардопуло: "труппа Художественного театра остается без изменения". Со времени предложения, сделанного Станиславским, прошло два года, вакансия давно была занята. Кроме того, отказ Павлы мог задеть Станиславского. От подобных предложений обычно не отказывались. Стало ясно, что двери Художественного театра закрылись для Павлы Вульф навсегда. Молодая актриса оказалась в сложном положении. Оставаться у Незлобина ей не хотелось, несмотря на то, что Незлобии уговаривал ее остаться, потому что там она не видела перспектив для творческого роста. В то же время она понимала, что антреприза Незлобина лучшая в провинции. Но если оставаться невозможно, то надо уходить. В никуда, на "авось", в надежде на то, что где-то есть театр, в котором получится продолжить свое развитие…