#InstaDrug (Лилит) - страница 113

– Хорошо, как скажешь. Но если что-нибудь понадобится…

– Я все понял. Ну что, поедем домой?

– Да, конечно.

Мы встали с лавки и направились к выходу.

Кэрри Блейк

Я сидела на полу около класса и пыталась поймать Wi-Fi. Странно, но я не встретила никого из моих однокурсников. Наверное, потому, что пришла на двадцать минут раньше. Редкость для меня. Мы переписывались с Тео, который рассказывал мне о своем новом университете и скандале с учителем.

Я заглянула в «Фейсбук». Вообще, из-за частых переписок с Тео я совсем его забросила, поэтому на меня сразу обрушилась лавина новых уведомлений.

Я стала привычно прокручивать ленту, чтобы узнать, как дела у моих друзей и знакомых.

Конечно, я заглянула на страничку к Маэлю. Оказалось, он готовился к серьезной операции на сердце и очень переживал.

Я решила написать ему, спросить, как дела, как он себя чувствует… Мне очень хотелось его поддержать, сказать, что все будет хорошо.

Маэль написал ответ буквально через минуту. Думаю, мое сообщение застало его врасплох.

Он старался выглядеть сильным и оптимистичным, но я все равно чувствовала его тоску и страх перед неизвестностью. Маэль будто предчувствовал, что должно случиться что-то плохое.

В ответ я отправила смайлик. Внезапно Маэль написал сам.

Он спросил это так, словно мы уже довольно долго общаемся.

Этот день можно было официально считать началом нашей дружбы. Зная о том, что Маэля готовят к операции, я старалась как можно реже говорить об этом и пыталась отвлечь его от плохих мыслей. За время нашего общения мы очень сблизились и многое узнали друг о друге. Мы переписывались почти каждый день. Он мог написать мне посреди ночи, и я отвечала. Что-то во всем этом заставляло меня грустить. Я будто предчувствовала, что это ненадолго. Словно какой-то временный жизненный урок, который нужно усвоить и продолжать жить дальше.

Состояние Маэля, запертого в стенах больницы и лишенного живого общения, ухудшалось с каждым днем. А мы продолжали разговаривать. Шли недели.

Он рассказал о том, что операция не гарантирует полного выздоровления. По-настоящему его могла спасти лишь пересадка сердца, которая сейчас невозможна из-за отсутствия донора. Эйнсворт постоянно шутил на эту тему, порой жаловался и ныл о том, что хочет скорее умереть. Я вправляла ему мозги, иногда жалела как маленького или шутила вместе с ним. Но я ни разу не услышала от него слов о том, что ему страшно. Я могла рассказывать ему о своих переживаниях и делиться своими радостями. Он всегда был таким смешным и веселым. Поддерживал меня, как и я его.