– У тебя есть мыши?
– Ага, в голове. Съели всех тараканов, – вздохнула я.
Я хотела спросить у Мариши, кто такой Коля, который ей постоянно пишет, – на телефоне, который Мариша никогда не прячет, постоянно высвечиваются его сообщения. Я их не читаю, но вижу – от кого. Семь сообщений в минуту. И я не замечаю, чтобы Мариша рвалась тут же отвечать или хотя бы открывать их. Я помню, она мне принималась рассказывать о каком-то мальчике с физического факультета… или не с физического… А я не стала слушать, ощутив мгновенную неприязнь к ней. Как-то я не готова была понять и принять, что Мариша теперь теоретически может даже замуж выйти. Я это знаю, но мне это неприятно. В подробности я вдаваться не хочу.
Я хочу быть мамой маленькой чудесной девочки, которой больше нет. А есть тетя. Или почти тетя. И я не чувствую себя мамой этой тети. Вот так как-то, если заставить себя взглянуть правде в глаза. Очень неприятное занятие, надо сказать. Про Колю я все-таки спрашивать не стала. Раз больше о нем не рассказывает, значит, не о чем рассказывать. Спрячусь малодушно в кусты и буду там сидеть, вспоминать, как я была молодая, а Мариша маленькая и трогательная…
– Мам, ты так тяжело вздыхаешь, может, тебе к кардиологу сходить? – с тревогой спросила Мариша.
А она даже ничего не знает. И не должна знать, разумеется.
– Нет, все хорошо. Просто я не выспалась. И еще воспитываю себя.
– Да? Как? – удивилась Мариша.
– Внутри. Разговариваю с собой очень строго. И это тяжело. Поэтому я вздыхаю.
– А ты вслух разговаривай, – посоветовала Мариша. – Я могу не слушать, уши затыкать…
Я обняла дочку.
– Ты у меня такая хорошая выросла. А я что-то…
Я хотела сказать, что я немного потерялась и растерялась, но не стала продолжать. Не надо меняться ролями с подрастающими детьми. По крайней мере, пока у тебя есть еще много сил.
Я странно и необычно чувствовала себя весь день, как будто немного приболела. У меня было хорошее настроение безо всякой причины, и одновременно мне было очень тревожно. На работу мне нужно было к двум, и все утро я думала, что же мне надеть на встречу с Алёшей. Я еще не решила окончательно, пойду ли я на свидание – или как назвать нашу встречу сегодня вечером? Но ведь нужно на всякий случай собраться?
Решение никак не приходило. Больше мучить себя, анализировать, самой себе ставить категорические моральные императивы и самой от них отказываться у меня сил уже не было. Понятное дело, что во взрослом возрасте ты сам себе самый лучший воспитатель. А если не воспитываешь себя, то и ходишь невоспитанный… Но я уже ночью себя измучила, задавая себе строгие вопросы, не находя на них ответа, коря и упрекая себя.