— Полагаю, что да.
— Но ты их всё равно любишь.
— А ты нет? — такой смелый, наглый вопрос.
Сартак пожал плечами:
— Кадара — моя семья. Ракины моя семья. А мои кровные узы… Трудно любить друг друга, зная, что когда-нибудь мы будем жаждать смерти друг друга. Любовь не может существовать без доверия. — он улыбнулся своему ракину. — Я доверяю Кадаре свою жизнь. Я бы умер за неё, и она за меня. Могу ли я сказать то же о своих братьях и сёстрах? Родителях?
— Это печально, — призналась Несрин.
— По крайней мере, у меня есть она, — сказал он ракину. — И всадники ракинов. Они тоже мои друзья — и семья. Жалей лучше моих братьев и сестёр, у кого нет больше никого.
Он был хорошим человеком.
Она шагала по открытой крыше с видом на город далеко внизу.
— Я скоро уеду. В горы ракинов. — тихо сказал Сартак. — Чтобы найти ответы по поводу того, что мы обсуждали той ночью в городе.
Несрин посмотрела через плечо, пытаясь найти нужные слова.
Его лицо оставалось нейтральным, даже когда он добавил:
— Я уверен, что твоя семья будет переживать, но… ты бы не хотела поехать со мной?
Да, хотела она сказать. Но вместо этого капитан спросила:
— Как долго?
Ибо время не было на её стороне. На их стороне. И нужно было охотиться за ответами, особенно в то время, когда собралось множество угроз…
— Несколько недель. Не больше трёх. Мне нравится держать всадников под строгим контролем, и если я уйду на слишком долго, они начнут взбучку. Полагаю, путешествие будет служить двум целям.
— Мне нужно будет поговорить… с лордом Вэстфолом. — она обещала ему вчера вечером. Что они рассмотрят этот вариант, взвесят позитивные и негативные стороны. Они всё еще были командой в этом отношении, всё еще служили под одним и тем же знаменем.
Сартак кивнул, словно мог прочесть всё это на её лице.
— Конечно. Но скоро я уйду.
Затем она услышала шаги слуг, поднимающихся по лестнице. Они приносили вещи для путешествия.
— Ты уходишь сейчас, — сказала Несрин, заметив копье, стоящее у далёкой стене возле скамей. Его сульдэ[1]. Прядь рыжих волос, привязанная под лезвием, развевалась на ветру. Тёмная деревянная основа отполированная и гладкая.
Ониксовые глаза Сартака, казалось, потемнели еще больше, когда он шагнул к сульдэ, взвешивая в руках, прежде чем положил на сумки.
— Я…
Она впервые видела, что он не знал, что сказать.
— Ты не собирался попрощаться?
Она не имела права предъявлять такие требования, ожидать их.
Но Сартак собрал свои тёмные волосы:
— После вечеринки прошлой ночи, я думал, что ты… будешь занята.
С Шаолом.
Её брови поднялись от удивления: