- На базаре был… - и Чжан Го-тун, волнуясь, рассказал Гао обо всем, что случилось.
Гао слушал внимательно, не перебивая. Глаза его потемнели, губы были крепко сомкнуты. Рассказ Чжан Го-туна глубоко взволновал юношу. Гао ездил в город Чо за инструкциями к районному руководителю, товарищу И Лину, и о событиях на базаре ничего не знал.
- Что будет с Лю? - спрашивал Чжан Го-туя. - Как ты думаешь? Там, Гао, я сам слышал, читали на базаре объявление, в нём пишут: «Честность, мир, равноправие»!
- Это, дядя Чжан, они только пишут. Чжан Го-тун снова задумался. Впервые в
жизни ему обо всём хотелось подумать самому.
Продано
Тем временем в Лицзяне, в имении помещика Чена, жизнь шла своим обычным путём. Как всегда, с заходом солнца возвратилось с пастбища стадо. Над главным домом поднимался дым: это готовили обед для помещика и его гостя, ясно родного Ден Ши-фу. В сараях и в многочисленных амбарах работали мужчины, женщины, дети. От сарая к сараю прохаживался надсмотрщик.
Цзун-Цзуигу чистила огромный чугунный котёл, вмазанный в кан.
Сю Ли на дворе растирала в порошок куски особой белой глины - хао-шифина. Цзун-Цзунгу набирала порошок миской, высыпала в котёл и изо всей силы тёрла тряпкой. В котле варили для рабочих гаоляновую кашу, и стенки его были покрыты накипью, остатками подгоревшей крупы.
- Смотри, чтобы котёл был гладкий, как зеркало! В нём коконы будут вариться! - рычал надсмотрщик и подносил страшный кулак под самый нос Цзун-Цзунгу. - Я тебе покажу, как убегать, я тебе покажу!…
Утром, когда Цзун-Цзунгу возвратилась, он приказал ей идти работать, отложив расправу до вечера.
В ответ на окрики и угрозы надсмотрщика Цзун-Цзунгу только поднимала на него глаза, полные страха, и молчала. Пальцы её одеревенели, опухли и не чувствовали, гладко ли вычищены стенки котла. Надсмотрщик подходил и всякий раз, проведя по ним ладонью, кричал:
- Как ты вымыла! Как ты вычистила, погань такая!
Девочка снова залезала в котёл, становилась в нём на колени, тёрла стенки котла, а он всё ещё не блестел…
После тревожной, бессонной ночи Цзун-Цзунгу еле держалась на ногах, сон клонил её голову, девочке хотелось лечь в котле, свернуться калачиком и заснуть. Но громкие окрики заставляли её снова и снова вылезать из котла, бежать за порошком и возвращаться в кухню.
Вечерело. Когда Цзун-Цзунгу выходила во двор, ей было видно ‹и речку Чо, и возвышенности-островки, покрытые кустарником, и синие, чуть видные в сумерках горы. В маленьких клочках залитых водою рисовых полей отражалось розовое вечернее небо.
Деревня Лицзян, большая, раскинувшаяся на возвышенных берегах Чо, была, как и Ханьпу, со всех сторон обведена старинной защитной стеной. На самом высоком холме стоял дом Чена. А далеко-далеко в полях виднелся старый храм. Помещик и бог поделили между собой мир.