Чжан Го-тун всю свою жизнь работал на чужой земле, половину урожая он отдавал помещику, не задумываясь над тем, почему он должен это делать. Так было, когда он был маленьким, так было всегда… Но сейчас в голову Чжан Го-туна приходили непривычные мысли.
- Дяденька, - раздался возле него мальчишеский голос. Перед Чжан Го-туном стоял Шао Янь. - Дяденька, куда они увели Лю?
Шляпу свою мальчик держал в руке, лицо его всё было в поту и пыли.
- Я бегал, бегал, искал вас… На базар уже не пускали, когда я пришёл…
- Не пускали, - повторил за мальчиком Чжан Го-тун. Теперь он не мог простить себе, что пошёл на базар. Если бы он не ходил!
- Неужели забрали рис? - В голосе мальчика прозвучало отчаяние.
- Забрали.
- А что же будет с Лю?
- Не знаю.
Что будет с Лю? Что будет с самим Чжан Го-туном, с его детьми, с его Цзун-Цзунгу?
- Мальчик, ты тоже из Лицзяна? - наклонившись к Шао Яню, спросил Чжан Го-туи.
- Из Лицзяна.
- Моя дочка там, у Чена. Может быть, увидишь её… Из Ханьпу девочка, дочка Чжан Го-туна. Скажи ей, чтобы не печалилась… Я, может быть, приду к ней.
- Из Ханьпу? Я знаю её. Она… - Шао Янь хотел сказать, что девочка убежала, но промолчал.
Обессиленный, даже не попрощавшись с Шао Янем, Чжан Го-тун пошёл из города.
Надвигался вечер. Кружилась над головой в беззвучном танце мошкара. Перейдя по мосту речку, Чжан Го-тун свернул на выложенную камнем дорожку, сяо-чо.
Давно проложили эту дорожку, очень давно, сотни лет назад. Шло время. Богачи построили для себя широкие, залитые асфальтом тадо - шоссе, построили железные дороги, а Чжан Го-тун, как и его прадеды, всё ходил по сяо-чо. Ему никогда не приходилось ездить по железной дороге, только издали видел он паровоз.
По сяо-чо (Нельзя идти рядом даже двоим. На такой дороге не найдёшь спутника, не разговоришься с ним: один должен идти впереди, другой - позади. Трудно разговаривать, если не видишь лица собеседника, если не знаешь, слушает ли он твою жалобу, сочувствует ли он твоей беде или радуется ей.
Искалеченные межами, лежали перед Чжан Го-туном поля, грустно и тихо шелестели листьями гаолян и кукуруза.
Чжан Го-тун шёл не спеша. Услышав, что кто-то его нагоняет, он сошёл с дорожки, пропуская одноколёсную, запряжённую мулом тележку: только на одноколёсной тележке и можно проехать по сяо-чо.
- Дядя Чжан, вы ли это?
На тележке, свесив босые ноги, сидел Гао, сын разносчика товаров, в синей рубашке и белой безрукавке, весёлый, как весенний ручей.
Остановив тележку, Гао слез с неё.
- Садитесь, дядя Чжан, вы устали. А я пойду следом. Откуда это вы?