Александр Проханов
Преображение армии – преображение России
Совсем недавно мы, трое представителей Изборского клуба: Максим Шевченко, Михаил Леонтьев и Александр Проханов, – осуществили десант в Дамаск, окружённый пылающими городами и сёлами. В ночи сквозь сон мы слышали заунывные, похожие на песнопения возгласы муэдзинов, орудийные раскаты, рёв установок залпового огня, а иногда грохот в центре города, где боевики-смертники взрывали мечети.
Мы приехали в Дамаск в разгар войны, потому что хотели не просто понять катастрофическую реальность, но почувствовать её дыхание на себе, заглянуть в чёрную воронку, которая разверзлась в центре Сирии и готова затянуть в себя не только Ближний Восток, но и весь прочий мир.
Нынешняя сирийская война, как бы ни казалось это странным, детонирует в самый центр российской жизни. Так в 1936 году испанская война была предтечей Второй мировой и Великой Отечественной, так в 1937 году осаждённый Мадрид напоминал сегодняшний осаждённый Дамаск.
Мы знали Сирию в её прежние золотые времена, любовались красотой её городов, её благополучием и покоем, полюбив эту чудесную страну, эту святую землю, где Савл превратился в Павла. Мы не могли не приехать сюда теперь, в час, когда война изгрызает Сирию, оставляя от неё обугленный скелет.
Что мы увидели в Сирии? Бои в стотысячном пригороде Дамаска Дарайя, по которому мы неслись в боевой машине пехоты среди минных разрывов и щёлканья снайперов. И город, когда-то цветущий и восхитительный, смотрел на нас дырами обугленных окон в иссечённых взрывами фасадах. Мы не нашли в нём ни одного уцелевшего жилья, ни одного живого обитателя, но только угли, разбитые зеркала, вспоротые одеяла, раздавленные гусеницами мотоциклы и велосипеды. И оставленные боевиками настенные граффити: «Башар Асад, ты умрёшь. Сначала Сирия, потом – Россия». У одной из таких разрисованных стен я поменялся нательным крестом с православным солдатом. И теперь ношу его нательный крест, молюсь, чтобы моего брата во Христе пощадили пули и мины.
Мы встречались под уханье канонады с президентом Башаром Асадом в его дамасской резиденции. И он был удивительно спокоен, иногда задумчив, поражал своим рафинированным интеллектом, умением создавать с помощью скупых формулировок картину сверхсложной военно-политической драмы, в которую вовлечена его родина. Мне было важно увидеть в нём человека неколебимой воли, сделавшим свой выбор раз и навсегда, готовым бескомпромиссно сражаться за Сирию. Эту волю он транслирует в пехотинцев, штурмующих в Дарайе дом за домом, в генералов, составляющих планы больших и малых баталий, в сирийский народ, который стоит рядом со своим президентом.