— Ты послушай, командир.
Васька прислушался и тут-же ощутил вибрацию пола. Из-за двери раздавались тяжёлые равномерные шаги. Такое впечатление, что какое-то существо размером не меньше слона ходит в мягких тапочках по торговому залу.
— И давно так?
— Где-то с полчаса. Командир, что это?
— Не знаю и, кажется, даже не хочу узнавать.
— Может, сходим, посмотрим?
— Он в дверь ломился?
— Нет.
— Тогда и не стоит выходить.
Словно услышав разговор, неведомое существо подошло к двери с той стороны, и затихло. Савченко с Василием испуганно замерли, направив на дверь автоматы. Несколько минут ничего не происходило, потом за дверью что-то шумно вздохнуло и так же размеренно, тяжёлым шагом ушло куда-то в глубину зала. Шаги стихли и больше не возобновлялись.
С первыми лучами утреннего солнца Шустов скомандовал «подъём» и, не дав бойцам даже умыться, организовал прочёсывание ЦУМа. Облазили всё здание, заглянули в самые укромные уголки, но так никого и не обнаружили. В дневном свете произошедшее ночью казалось уже не таким страшным и правдоподобным. Тем более, что благополучно проспавшие произошедшее сослуживцы скептически отнеслись к рассказанному, превратив командира и Савченко в предмет беззлобных насмешек. Во время умывания Савченко подошёл к Шурупу.
— На, держи, — протянул он парню одноразовый бритвенный станок. — Сбрей эту свою козлиную бороду.
— Что это?
— Это то, чем мужчины бреются. Вон, видишь, что Кузьмин делает. Давай так же.
— Но борода — это гордость мужчины!
— Кто тебе сказал? Лень вашим мужикам за собой следить, вот и придумали оправдание. Гордость мужчины чистота и здоровье. А борода — это негигиенично. Если ты попал в приличное общество, то соответствуй. И брось эти свои первобытнообщинные замашки.
— Это ты, что ли приличное общество? — засмеялся Кузьмин.
— А что, не видно? Ты, вместо того, чтобы зубы скалить, научил бы бриться пацана.
— Ладно, приличный ты наш. Научу. Иди сюда, Саш, покажу, как это делается.
Науку бритья Шуруп освоил быстро и уже на завтраке сверкал чисто выбритыми щеками. Воздух холодил голые щёки и было как-то непривычно без бороды. Как юбку женскую одел. А с другой стороны в группе ни одного бородатого, а мужики такие, что всё его племя при желании одной левой сделают. Василий сидел над картой и прикидывал дальнейший маршрут. Здание управления полиции находилось недалеко и при хорошем раскладе ближе к обеду они должны уже быть на месте. Только бы всё получилось! Шуруп привычно занял место впереди боевого построения, рядом тенью пристроился Шаман, и группа двинулась в путь. Шли по широкому проспекту вниз, прижимаясь к правой стороне. Где-то впереди в кустарнике шумно дрались шипохвосты, ядовитый плющ потянул к ним свои усики, но, осознав, что не дотягивается, обречённо их опустил. Тихая, спокойная дорога, привычные мелкие пакости, вроде небольшого трамплина, успешно обнаруженного проводником, успокаивали и настраивали на лирический лад. Василий уже совсем было поверил, что до ментовки доберутся без проблем и с опережением графика, когда внезапно Шуруп встрепенулся и заорал не своим голосом: «Вороны!» Опешивший Шустов вскинул голову и действительно увидел вдалеке огромную, чёрную как туча, птичью стаю, явно направляющуюся к ним. Группа не сговариваясь бросилась в здание общественной бани, мимо которой как раз проходили. Миновав вестибюль, проскочили через раздевалку и вломились в помывочную, закрыв дверь прямо перед клювом самой расторопной вороны.