— Он ведь у меня непутёвый был. Всегда какие-нибудь коленца выкидывал. Ничего-ничего, а потом как отчебучит что-нибудь. А к шестнадцати годам с плохой компанией связался. Курить начал, домой ночевать не приходил иной раз. Нервы мне потрепал, не дай бог кому. Из техникума со второго курса выгнали. Пошёл на химический завод работать. А там совсем взрослым себя почувствовал. Вообще от рук отбился. Друзей себе завёл: все ребята после армии. Спасибо, на заводе заставили его в вечерней школе аттестат о среднем образовании получить. Когда его в армию призвали, я вздохнула свободно. А потом сердце стало болеть: как там он, не бьют ли? Про дедовщину то все слышали. Да и переживала, что бы в Афганистан не отправили. Слава Богу, пронесло в тот раз. Но спасибо армии. Там ему мозги вправили. Какие письма он писал! Ты бы видела. Прощения просил. К концу второго года службы поступил в военное училище. Я не знала, что он надумал. Писал, что в служебной командировке. А потом приходит письмо: «Мама, поздравь меня. Я курсант». Он всегда скрытный был. Никогда ничего не просил. Джинсы куплю ему, он рад до потери пульса. А, спрашивается, чего молчал. Это я сама догадалась. Смотрю, вся молодёжь в джинсах ходит. Гитару по случаю недорого ему в подарок на 23 февраля купила. Знаешь, как он прыгал от радости! А ведь ни слова, что давно хотел. Недавно узнала, что он, оказывается, всегда магнитофон желал и мечтал в тайне. А сказать не мог. Так и в Нагорном Карабахе. Всё писал, что в командировке. Про первый раз в госпитале я вообще ничего не знала, а во второй раз сказал, что на машине перевернулся. Только потом узнала, когда его из армии списали. Чувствовать то я чувствовала что-то неладное. А знать не знала. И про тебя долго молчал. Видела, что его что-то гложет. А попробуй, вытащи из него. Ну, ладно. Уже поздно. Заболтала я тебя. Идём, постелю тебе.
Юлька легла спать, но ещё долго ворочалась с боку на бок. Наконец глаза закрылись, и она забылась глубоким сном без сновидений. Звонок сотки разбудил её рано утром.
— Алло! Говорите же!
— Юлия Сергеевна. Это врач из реанимации. Максим очнулся.
— Я еду! Его можно забрать? В каком он состоянии?
— Не торопитесь. Заведующий отделением придёт к девяти часам и сразу уходит на планёрку. Вопрос о выписке Максима решится не раньше десяти часов. Раньше вас всё равно к нему не допустят. А насчёт его состояния, вы лучше сами посмотрите.
Юля отключила телефон. Хоть какое-то изменение.
— Он очнулся? Я всё слышала. Звук в телефоне слишком громкий.
В проёме двери в ночной рубашке стояла Вероника Антоновна.