Павленко пригласил майора сесть и взял протянутую Тарасенко бумагу. На ней знакомым четким почерком майора была написана одна-единственная, возможно, незаконченная фраза: «…пеленгирующие станции автоматически могут произвести засечку…»
- Значит, цифровая запись, найденная лейтенантом Гореловым, - шифр, - заметил полковник.
- Да, старый шифр, который мы записали и прочли еще весной. Он передавался из-за границы обычным аппаратом Морзе. Принимающий не был обнаружен.
- Вы прочитали всю запись, доставленную лейтенантом Гореловым?
- Это была только часть записи, случайный обрывок.
- Что ж, - сказал Павленко, - нас интересует сам факт: в доме, где жил Даниил, найдена шифрованная запись.
Он поблагодарил Тарасенко и отпустил его. В ту же минуту дежурный доложил, что на прием вторично явился майор Бутенко.
- Только что получил акт технической экспертизы по поводу аварии на полигоне, - сообщил Бутенко. - Обнаружена подделка размеров камеры сгорания двигателя. Очень ловко и умело произведено исправление цифр: четверка переделана на двойку, шестерка на ноль. Таким образом, объем камеры сгорания уменьшен. Подделка произведена теми же, чернилами, которыми пользуются конструкторы. Экспертизой все это доказано. Вот акт…
- Наконец-то мы подходим к самому главному событию этих дней, - сказал Павленко. - Я уверен, что целый ряд других происшествий, расследованием которых мы сейчас заняты, примыкают к этому главному. Но кто же мог это сделать - внести коррективы в чертежи?
Бутенко внимательно следил за мыслью полковника. А тот неторопливо продолжал:
- Чертежи совершенно секретны. Доступ к ним имели кроме конструкторов Зарубы и Якунина инженеры Ясинский и Зубенко. Ясинский копировал чертежи для цеха, его рукой и проставлены все размеры. Этот болезненный, рассеянный старик мог, пожалуй, допустить ошибку. Но после Ясинского чертежи проверил и подписал Якунин. Он лично передал их начальнику цеха. Эти факты вчера обсуждало партийное бюро цеха. Якунин категорически утверждал, что он тщательно, до микрона, проверил все размеры и ошибки не мог допустить. Какое впечатление производит этот человек на вас? - обратился Павленко к майору.
- Я познакомился с ним совсем недавно, - ответил Бутенко. - Значительно лучше его знает капитан Петров. Но все же… Характером Якунин крутоват. Самолюбив. Ревнив к успехам других. Своему делу предан с подлинной творческой страстью. В его показаниях не было и тени опасений за себя: он вполне убедительно доказывает, что не мог допустить ошибки. Между прочим, после беседы с Якуниным я разговаривал еще с инженером Зубенко. От этой беседы у меня до сих пор неприятный осадок.