— Ну а почему же другие виды тех же млекопитающих не развились. Ведь у них же тоже есть эти чувства? — спросил Георг.
— А у человека, кроме этого был, хоть и в зачаточном состоянии, но разум. И не было ничего, что есть у других видов. Возьми ту же кошку. Она никогда не полезет туда, где страшно. Она приложит все усилия, чтобы найти себе еду, когда голодна. Но она не станет строить себе дом, для того, чтобы согреться. У неё есть шерсть, которая согревает её, когда холодно. И она может лениться просто так. Упала где шла и лежит, ленится. А человек так не может. Ему нужно добыть еду, а клыков и когтей нет. Значит надо думать, как сделать хоть и простейшие, но приспособления для добычи еды. Кроме того, он сам может стать едой, поэтому нужно сделать какое-то оружие. Чтобы лежать и лениться, нужно построить себе какое-то жилище, защищающее от холода. А как это сделать? Нужны инструменты, которые тоже нужно изобрести. На заре человечества человеку достаточно было простой палки-копалки, чтобы выкапывать съедобные коренья. Но это было неудобно и человек стал создавать более удобные инструменты. С копьём не на каждую дичь можно было охотиться, и человеку пришлось придумать лук и стрелы. И так во всём. Так что, если бы не страх, голод и лень, мы до сих пор бы личинки собирали и палками-копалками бы в земле ковырялись. Или вымерли бы.
— Спорно, — заметил я.
— Ну, я трактат на эту тему писать не собираюсь.
— Умный ты, Михалыч, — откинувшись на спину и перекатывая в зубах травинку, лениво проговорил Игорь.
— Так это, по большому счёту, тоже от лени, — засмеялся Михалыч. — Чтобы меньше вкалывать, надо много знать.
Так негромко и лениво переговариваясь, мы посидели ещё около часа, а потом засобирались в дорогу.
Этот детский лагерь открылся перед нами неожиданно, вынырнув из лесной чащи. Как заворожённые, мы смотрели на решётчатый забор, ажурные ворота с аистами на створках, коттеджи, купающиеся в зелени. Над территорией раздавались звонкие детские голоса. Неожиданно, как будто никакой войны и не было. Мы спешились у ворот и вошли внутрь. К нам уже спешили дородная женщина с мочалкой перманентных волос на голове и сухонький старичок профессорского типа. По их напуганному виду было ясно, что ничего хорошего от нашего появления они не ждут.
— Здравствуйте! Вы не бойтесь, ничего плохого вам мы не сделаем! — поспешил я их успокоить — Мы просто ехали мимо. Как-то необычно видеть в наше время такой вот островок полной идиллии.
— Скажете тоже, идиллия, — произнесла женщина и, оглянувшись на глядящие со всех сторон любопытные детские глазёнки, засуетилась. — Пойдёмте в здание администрации. Что на улице разговаривать.