«Молодой», – делает вывод Сан Саныч. «Не старше двадцати пяти».
– А тебе? Лет сорок, сорок пять? – предполагает С-5.
«Не глупый», – мысленно добавляет Тубис.
– У меня такое чувство, словно я школьник и одноклассницу на первый секс уламываю. Я перед тобой и так и эдак распинаюсь, а выхлопа никакого.
– А какой тебе нужен «выхлоп»?
– Не знаю, – после паузы печатает С-5. – Наверное, дело в том, что подобное привлекает подобное.
– Возможно, ты ошибаешься на мой счет.
– А возможно не ошибаюсь. Не так ли? – резонно замечает С-5 и уходит в офлайн – чем нимало удивляет Тубиса.
Некоторое время Сан Саныч сидит в раздумьях, затем открывает файлы рисунков и заново рассматривает их.
Я резко захлопываю крышку лэптопа, когда стукнув разок в дверь, мать тут же заходит в комнату.
– Мама! Сколько раз я просил не врываться ко мне так стремительно! А вдруг я здесь любовью занимаюсь?
– Любовью? С кем? – мать демонстративно оглядывается.
– С собой.
– Опять твои шуточки.
«Какие шуточки, мам? Любить себя приятно и безопасно».
– Почему ты не на учебе? – мать спрашивает первое, что приходит в голову, а сама оглядывает мою комнату на предмет беспорядка.
– Я вернулся с учебы час назад.
«И ты бы это заметила, если бы не воевала в воцапе со своим любовником».
– Пришла уборщица, я подумала, что она может протереть здесь пыль.
Я начинаю всерьез заводиться. Обычно у меня больше терпения. Но я раздосадован тем, как бесцеремонно прервали мою беседу с А-11.
– Мы уже обсуждали это неоднократно, – отвечаю максимально спокойным голосом, хотя внутри уже все клокочет.
Обычно мать достает всех вокруг в те периоды, когда у нее не клеится на личном фронте. Подозреваю, что любовник хочет ее бросить, или она его. А может она подцепила от мужичка половую инфекцию, отсюда и нервяки. Безусловно, я бы мог разрулить ситуацию – прирезать ее хахаля, красиво завернуть в пленку, повязать ленточку и подбросить подарочек на порог дома. Но это был бы самый глупый поступок в моей жизни. Нельзя мусорить в собственном дворе. Вокруг моей личности должна витать аура мира и благодати. Скверна этого мира обходит меня стороной. Я сею доброе и вечное.
– Но у тебя здесь грязь! – мама заламывает руки. Похоже, она настроена на скандал.
Иногда я спрашиваю себя: а люблю ли я ее на самом деле? Или я так привык изображать правильное поведение, что перестал отличать, где истинное чувство, а где притворство?
Психопаты отлично мимикрируют под нормальных людей. У многих серийных убийц были семьи и друзья, которые на суде в один голос заявляли, что это какая-то ошибка. Их любящий папа, муж, друг или коллега никоим образом не мог был причастен к ужасающим преступлениям, в которых его обвиняют. Вот и у меня безупречное реноме. Я хорошо контролирую свои реакции и поведение, но вместе с тем у меня определенно есть эмоции и привязанности. Получается, что я не совсем психопат? Или психопат лишь частично? Я периодически размышляю на эту тему, но однозначных ответов не нахожу. Какой-нибудь телезритель, увидевший репортаж о совершенном мной преступлении, наверняка скажет, что я избалованный, развращенный роскошью и вседозволенностью мерзавец. И если бы меня воспитывали иначе – я мог бы вырасти другим человеком.