– Сколько уродов вокруг, – морщит нос Анюта. У нее круглое кукольное лицо и нежные плечи, которые она демонстрирует в топике без бретелек.
На мой вкус она слишком сахарная, и будь я голодным, уже бы мысленно представлял ее надрывные вопли и кровь на пухлых губах. Но недавняя смерть на время примирила меня с действительностью. Я добр и спокоен, зверь внутри меня мирно щурится. И даже молчание А-11 не бесит меня, как прежде. Он никуда от меня не денется. Торопиться некуда. У меня вся жизнь впереди, чтобы однажды с ним познакомиться.
– Не понимаю, что у них за переклин в голове. Рождаются они такими или становятся? Вот этот, например, – Анюта тычет пальцем в экран. – Издевались что ли над ним в детстве, и теперь он мстит всем вокруг?
«Нет, глупышка, никто надо мной не издевался. Ты удивишься, какое у меня было распрекрасное детство».
– Я читал где-то, что большинство серийных маньяков переживали сексуальное насилие в раннем возрасте, – встревает Никита.
«И где ты, интересно, читал? Статусы «вконтакте?»
– А что, – Димон кивает Никите. – Логично. Уверен, если бы тебя трахнул дядя, ты бы тоже вызверился на весь мир.
«Есть у меня подозрение, что если бы Никиту трахнул дядя, он бы попросил добавки».
Все смеются. Какие у меня славные, добрые друзья, всегда готовые поржать над чужой бедой.
– А ты как считаешь? – обращается ко мне Димон.
– Насчет Никитиного дяди?
Новый взрыв смеха.
– Интересно, если бы, гипотетически, у людей вроде этого Кондитера, была возможность волшебным образом избавиться от своего жуткого стремления убивать, – куда-то в пространство бросает Соня. – Воспользовались бы они ею? Ведь не все же серийные убийцы шизофреники с генетической аномалией. Некоторые очень умные, морально стабильные личности, которым по какой-то причине, нравится процесс убийства. Убеждена, что они сами хотя бы раз задавали себе этот вопрос. Но какой давали ответ?
«Ах ты ж моя лапушка».
Я ее обожаю. Она копает чуть глубже, чем остальные. Да, я задал себе этот вопрос после второго убийства. И тогда ответ был однозначным – я бы много отдал, чтобы стать «нормальным». Организация и осуществление преступления требует массу усилий – физических и эмоциональных, это всегда риск и страх заслуженной кары. От социальных законов никуда не деться. Мы живем в обществе, и это общество очень не любит, когда кого-то насильно лишают жизни.
Однако после третьего убийства мой ответ изменился. Я почувствовал уверенность в своих силах, понял, что достаточно осторожен и предусмотрителен. Да, затрачивается много энергии и на карту ставится собственное будущее, однако удовольствие от содеянного перевешивает любой сопутствующий дискомфорт. Ради этого упоительного восторга можно смириться и со страхом разоблачения, и с одиночеством, на которое ты обречен. Не уверен, что в мире есть какое-либо иное действие, дарящее похожее блаженство. Так что нет. Я бы не отказался от своей особенности, чтобы стать как все.