— Ма! — сказала сестра. — Ведь она сдохнет скоро!
— Я купила его с рук, у одного мясника. Еще немного и пустили бы его под нож. — Мать оправдывалась перед сестрой. — Сама не понимаю, зачем взяла-то. Нет в нем жизненного духу совсем. Ухаживаю только каждый день да болтаю с ним.
— Это конь? — воодушевилась сестра.
— Да, — ответила мать. — Он три года уже у меня. Просто чудо какое-то.
Мать выглядела старее и дряхлее того четвероногого существа. После переезда из города она прожила в деревне двенадцать лет — ровно столько, сколько отец сидел в тюрьме.
— Дайте глянуть-то! — прокричал из комнаты отец.
Ему не терпелось посмотреть на ту клячу. Мать неуверенно подошла к нему, взялась за ручки каталки и попыталась толкнуть. Но ничего у нее не вышло. Я подскочил на помощь.
— Дай мне еще раз попробовать. — Матушка легонько отвела мои руки.
Мать напрягла все силы, — на ее руках выступили вены, лицо покрылось морщинами, — упершись правой ногой в мягкую землю и крепко стиснув зубы, она приложила огромное усилие и сдвинула коляску с места.
Конь потянулся мордой к отцу. Папа инстинктивно отпрянул, но потом медленно поднял правую руку и погладил животному щеки.
— Это мой конь. Вот и встретились старые друзья! — воскликнул отец. Он попытался встать с кресла. Мы с братом кинулись было помочь ему, но мать придержала нас.
Поднатужившись немного, наш старик, держась на дрожащих руках, наконец приподнялся. Он выглядел так, будто в его груди билось сердце рвущегося на просторы скакуна.
— Ты давно уже должен был встать, — сказала мать. То были первые ее слова отцу после двенадцатилетней, а то и больше, разлуки. Все происходившее было нам в диковинку. Отец тоже не знал, как быть дальше. Он вытянул ноги, опираясь на руки, встал с каталки, сделал несколько шагов по галерее и остановился в конце. Впервые за полгода папа оставил коляску и прошел самостоятельно.
Только он был слаб. Недавно отец перенес третий сеанс химиотерапии. После нее начались проблемы с легкими, но, несмотря на это, теперь он стал более самостоятельным.
«Это еще хорошо, что у меня рак легких», — говорил мне старик. Ему не хотелось дальше торчать в больнице. Чем быть залеченным до смерти там, он предпочел дожидаться конца в родном доме. Уже много лет прошло с тех пор, как мать покинула мужа и перебралась сюда. Все эти годы отец ни разу к ней не приезжал. Он почти забыл, что здесь его дом. Забыл, как до девятнадцати лет трудился в здешних полях, как дед бранил его на чем свет стоит за лень и плохую работу.
Отец не нашелся, что сказать матери в ответ. Она уже давно не питала к нему никаких чувств, ведь папа больно ранил ее. Много лет назад они развелись и стали как чужие. К слову сказать, вторая его жена исчезла куда-то уже на второй год пребывания отца в тюрьме. Одни люди говорили, что она сбежала в Пекин, другие вроде бы видели ее в Чэнду. Но для нас она перестала существовать.