На другой день спозаранку всей семьей мы торжественно пришли к реке, но оказалось, что бамбуковый плот уже стоит у нашего берега. Ясно было, что мать ушла с острова, вот только мы не видели, чтобы она вернулась домой. Братья с отцом торопливо столкнули плот в воду, я тоже запрыгнула, и он едва не перевернулся.
В хижине все было как раньше: и одежда матери осталась нетронута, и кошка посапывала, свернувшись клубочком в ногах постели, на полу у кровати стояла кошкина миска, доверху наполненная едой, рядом лежали кусочки мяса. Все оставалось на месте, кроме самой матери.
— Мама, наверное, поехала на рынок, — предположил старший брат, но отец ничего на это не ответил, велел нам с братьями возвращаться домой, а сам остался на острове ждать маму.
С того дня отец безотлучно живет на Бамбуковом острове. Он, как и мать когда-то, разводит там уток, выращивает овощи, я часто приезжаю к нему на плоту: то рис привожу, то масло, — но ему почти ничего не нужно. И до того, что происходит дома, ему дела нет.
Тем утром мать ушла с Бамбукового острова и больше не возвращалась. Кто-то в деревне говорил, будто видел, как она садилась на паром, но пассажиры того парома уверены, что матери с ними не было. Братья собирались поехать на поиски, раз за разом выспрашивали у отца, где жила мать до замужества, старший брат даже велел нам встать перед отцом на колени, но тот как воды в рот набрал. Он уложил всю одежду, которую оставила мать, в деревянный сундук и убрал его под кровать в хижине. Каждый год после сезона дождей он достает ее вещи и раскладывает на солнце, словно мать отправилась в дальний путь, но со дня на день должна вернуться.