— С удовольствием! — произнёс торжественно Гуггенхайм, — мы только переоденемся во что-нибудь приличное. Как-то неудобно предстать перед Всевышним в одних подштанниках!
Астор, в знак согласия с ним, рассмеялся и одним махом выпил бокал бренди.
— Увидимся, господа! — махнул Виктор и удалился…
— Поразительный человек этот русский! — посмотрел ему в след Гуггенхайм.
— Знаете, — глянул он на Астора, — а ведь он тоже наш, еврейский мальчик!
— Почему вы так решили, Бенни? — удивился Астор, — мне кажется, что он настоящий аристократ!
— Я общаюсь со многими аристократами Европы и Азии, — произнёс Гуггенхайм, — но я не слышал, чтобы в Германии был барон фон Готт. Но в Нью-Йорке, у моего отца, — взял он под руку Астора и повёл в сторону курительного салона, — был друг детства, с такой же точно фамилией. У него есть внук по имени Яков. Когда мне было лет десять, внук этот только родился. Чудесный мальчик, как говорил покойный дядя Яков. И кто знает! Может это и есть наш барон?
Они оба остановились и посмотрели вслед Виктору.
— Не знаю насколько он еврей, — ответил Гуггенхайму Астор, — но барон он самый настоящий!
Стюард как мог перекрикивал шумную толпу, но люди не унимались. Все уже понимали, что «Титаник» идёт на дно. С каждой минутой это становилось очевиднее и даже чувствовалось. Пол стал неровным, и с полок в столовой Третьего класса с грохотом посыпалась посуда.
Люди закричали.
— Откройте эту решётку! — крикнул кто-то и все бросились к выходу.
— Выпустите, хотя бы детей!
Поднялся шум. Стюард прижался к решётке и выставил вперёд руки.
— Остановитесь! Стойте!
Кто-то из пассажиров вырвался вперёд и начал успокаивать остальных.
Пассажиры замолчали и остановились. Плакали дети. Женщины причитали и поэтому тише не стало. Ругань стихла, но начались мольбы и слёзы.
— Уйди с дороги! — закричали стюарду в готовности вынести решётку вместе с ним.
— Стойте, — ответил стюард, — я не имею права без приказа…
— Какого приказа? Мы тут все утонем вместе с тобой! — закричали на него в ответ сразу все, не подбирая выражений.
— Пусть дети выйдут вперёд, — сказал громко стюард, — только матери с детьми!
Толпа моментально замолчала и расступилась, пропуская вперёд детей. Стюард открыл решётку. Он выпустил женщин с детьми и захлопнул её за последним ребёнком, который шёл позади всех на костылях.
— Папа! — закричал Карл и бросился назад, но ударился об решётку.
— Пропусти, — почти дыхнул в лицо стюарду отец Карла, — он же инвалид! Он не сможет сам даже подняться по лестнице!
— Папочка, — заплакал мальчик, услышав слова отца.