Мальчик улыбнулся и подумал.
— А Фрэнки? А его мама как же?
— Я думаю, — сказал Грузенберг, — будет лучше дать им прийти в себя. Они ведь считают тебя погибшим? Тебя все считают погибшим… Ты же не хочешь их напугать?
— Нет, не хочу, — покачал головой мальчик.
— Ну, вот и хорошо, — кивнул Грузенберг, — я думаю, что если вы с Фрэнки друзья, то обязательно с ним скоро увидитесь. Но не сейчас. Им тоже тяжело и они оплакивают смерть папы Фрэнки.
— Да, — согласился мальчик, — мне тоже надо прийти в себя.
— Ну, тогда мы всё решили, — ответил Грузенберг, — отдыхай, хорошо выспись, а вечером я заеду за тобой и поедем знакомиться с теми, кто принимает тебя в свою семью. Тебе как раз принесут новый костюм… — он помолчал, — они очень хорошие люди и я знаю их очень давно. Я думаю, что мальчику, который любит читать книжки и не любит драться, в этой семье очень понравится. Поверь мне. Я тоже осиротел в твоём возрасте. На моих глазах убили всех моих родных. В нашем местечке после погрома осталось много сирот. У многих из них, потерявших семьи, судьбы сложились куда трагичнее.
Гарольд помолчал, вздохнул и посмотрел на Грузенберга.
— Спасибо Вам большое. Если бы не Вы, то я не знаю, что было бы со мной.
— Ерунда, — махнул рукой Грузенберг, — может ты что-то забыл? У вас был багаж? Вы везли что-нибудь с собой?
— Да, конечно! — вдруг вспомнил Гарольд, — папа отправил сюда наши вещи, но на другом пароходе. Они уже наверное тут!
— Значит, заберём обязательно, — пообещал ему Грузенберг, — что-то ещё?
Гарольд подумал.
— У мамы Фрэнки остался маленький чемоданчик моего папы. Его отдал ей тот русский, который представил меня капитану Смиту своим племянником и познакомил с миссис Браун из Первого класса. Его можно забрать?
— Конечно, я заберу его и сразу же привезу тебе, — ответил Грузенберг, — а ты не знаешь что в нём?
— Нет, — снова покачал головой мальчик, — но точно не деньги. Наверно, я думаю, там дневники моего папы. Я очень хотел бы их вернуть. Это ведь память про него?
— Несомненно, — согласился с ним Грузенберг, — их надо вернуть! Грузенберг снова наклонился к Гарольду.
— Ну, а что ты скажешь, если мы тебе сменим фамилию?
— Если это нужно, — грустно ответил Гарольд, — а это обязательно?
Он в недоумении посмотрел на Грузенберга.
— Если это хотят люди, согласные меня принять, то я сделаю, как они хотят.
— Не думаю, что она тебе не понравится, — сказал Грузенберг, — во всяком случае, свою родную фамилию ты не забудешь и будешь помнить, и тебя никто не заставляет от неё отказываться. Но есть кое-какие нюансы, которые я тебе не могу сказать.