. ОКТЯБРЬ 1911 ГОДА.
— Ну, уж погостим у тебя, сестра, — с порога поздоровался с сестрой Фредерик.
Сестра только неловко улыбнулась.
— Здравствуй, милый брат! — выдавила из себя она и обняла Фредерика, — не ожидала, ей-богу не ожидала, что этот старый дом снова оживёт!
— Ах племянники, родные вы мои! — посмотрела она на детей и бросилась обнимать всех.
Эта тётушка, не худая и не толстая, в шляпке, под которой были спрятаны чёрные вьющиеся волосы, почему-то всегда казалась Гарольду и хорошей и плохой одновременно. Он не любил её взгляда, напоминавшего взгляд змеи, особенно когда она смотрела на Гарольда.
Но ещё больше он не любил, когда тётушка начинала его поучать, обязательно посмеиваясь и язвительно унижая мальчика, всегда стараясь вызвать у него чувство вины за то, что Гарольд нет-нет да оказывался умнее и сообразительнее её детей.
Её дети и сейчас выглядывали из-за спины, вроде и радостно, но в то же время Гарольд без труда мог прочитать в их глазах недовольство и раздражённость.
Это были Алэсдэйр, или просто Алэс, и его сестра Нормина. Алэс был слегка нагловатый, а Нормина всегда больше молчала и буквально убивала своей немногословностью. Даже со своей матерью она разговаривала в полголоса и глядя исподлобья. Вот и сейчас она смотрела на Гарольда исподлобья, и Гарольд даже отвернулся, чтобы она не разглядывала его.
— А где Стини? — услышал Гарольд голос отца.
Стини — это был муж тётушки, дядюшка Гарольда. Гарольд, когда был совсем маленький, любил своего дядю и всегда с нетерпением ждал встречи с ним. Но потом понял, что дядюшка вовсе не желает его видеть. Хотя он никогда не обижал Гарольда, но чем старше Гарольд становился, тем злее ему казался взгляд дядюшки.
Когда-то дядюшка Стини был моряком. Потом нанялся на королевскую службу и стал лесником. Он убивал зверей, а Гарольду было очень жалко зверушек. И каждый раз, когда дядюшка возвращался из леса, принося убитых птиц и зверей, Гарольд ночь напролёт плакал. Его никто не понимал и ругали за то, что мальчик плачет, мешая спать другим. И Гарольду всё больше и больше начинало казаться, что вокруг все люди злые. Поэтому он становился всё больше и больше нелюдимым и ни с кем не хотел дружить…
— Ну уж извини, у него служба, — ответила Фредерику тётушка, — ну вы проходите, размещайтесь, заносите чемоданы. Или так и будете стоять в дверях?
В дверях никто стоять не хотел и дом очень быстро оживился.
— Пока вы тут, — услышал Гарольд голос тётушки, — мы переезжаем в дом к Элизабет. Вы люди городские, к садам непривычные, а там надо работать каждый божий день!