— Да здравствует стачка! — снова взорвался зал, но человек опять попросил тишины.
— Завтра с утра, наши агитаторы, в сопровождении рабочих дружин должны выйти в город и пресекать любые попытки религиозного насилия, — произнёс он, — владельцы заводов активно использовали против нас религиозных фанатиков! Завтра мы должны выступить перед прихожанами обоих церквей и разъяснить народу смысл нашей борьбы! Дать понять, что среди нас есть и католики, и протестанты, и евреи, и даже те кто не ходит ни в одну из церквей! Эта всеобщая стачка должна объединить всех простых британцев в борьбе за свои права, и стать началом массового рабочего движения, началом нашего единства и первым шагом в борьбе за светлое будущее грядущих поколений, товарищи! И мы не позволим завтра, обнаглевшим барыгам, гордо именующих себя бизнесменами, просто так взять и лишить наши семьи праздника, и вынудим их понести убытки…
Человек выступал, люди, время от времени одобряли его криками и возгласами, а когда он закончил и сошёл с трибуны его моментально обступили рабочие задавая вопросы на которые он тихо и размеренно отвечал.
— Идём, идём, — потянул за собой Чарли Джек.
Они протиснулись сквозь плотно обступивших оратора людей. Джек вытолкал Чарли вперёд.
— Товарищ Томпсон! — увидел Джека оратор и попросил, чтобы его пропустили.
— Здравствуйте, товарищ Галлахер, — пожал Джек руку оратору.
— Очень рад, Томпсон, увидеть тебя, — обнял Галлахер Джека и посмотрел на Чарли.
— Ну, а с Вами, молодой человек, как я понимаю, я просто обязан познакомиться? — Галлахер протянул Чарли руку, — Уильям Галлахер.
— Очень рад, мистер Галлахер, — растерявшись, пожал руку Чарли, — меня зовут Чарльз Гудвин… Вы говорили… вы говорили прям как я думаю!
— Мы все тут так думаем, — рассмеялся Галлахер, — и сколько же тебе лет, парень?
— Уже четырнадцать, мистер Галлахер, — неуверенно произнёс Чарли.
— Четырнадцать, — покачал головой Галлахер, — а почему ты не в школе, а тут, на заводе? Почему ты пошёл работать, а не учиться?
— Я учился, — опустил голову Чарли, — я очень хочу учиться. Но мы не можем ходить в школу, потому что нам не дают этого делать. В школу ходит только один из моих братьев. Он может за себя постоять, а вот младший нет.
— Прискорбно, — ответил Галлахер, — ну а сам? Хочешь угадаю?
Чарли посмотрел на него.
— У вас большая семья, — сказал Галлахер, — мама не может найти работу, потому что ходит не в ту церковь, отец еле справляется, а ты решил помочь им и пошёл на завод? Верно?
— Верно, — кивнул Чарли, — откуда вы знаете про церковь?