Фредерик посмотрел на дорогу в даль.
— А университет я окончил, к твоему сведению, в Париже.
— А в Париже католики? — спросил Гарольд, посмотрев на отца.
— Католики, — ответил Фредерик, продолжая смотреть на дорогу.
— А почему мы тогда не поедем в Париж? — подумал Гарольд вслух.
— Потому, что дядя Томас нас ждёт в Ниагара-Фоллз.
Дядю Томаса Гарольд не знал. Он только слышал о нём. Но прекрасно понимал, что жизни тут не будет. И тот ужасный день в школе он забыть не мог. Хотя всех и простил в душе, но ни с кем тут не дружил. Да и с Гарольдом никто не хотел дружить. Да и не очень-то и хотелось.
Уильям был постарше, хитрее и так или иначе ему было легче. Уильям умел драться. А Гарольд не мог. Не хотел. Просто не знал как это делается. И никому его было не понять.
— Сходили бы вы с Джесси в лавку к мистеру Джеффу и прикупили бы что-то в дорогу? — сказал Гарольду Фредерик.
Гарольд посмотрел на отца.
— Но папа…
— Боишься своих «друзей»? — спросил отец.
— Да… — кивнул Гарольд.
— Вот потому у нас и всё плохо в этой стране, — вздохнул Фредерик.
— Хорошо папа… я не буду бояться… — ответил Гарольд и опустил голову.
В лавке, на самом углу с центральной улицей, Гарольд деловито рассматривал содержимое витрин, пока хозяин лавки небрежно швырял в корзинку к Джесси картошку.
— Три шиллинга! — громко сказал хозяин лавки и Гарольд подошёл к Джесси.
— За что три шиллинга? — удивился мальчик.[14]
Он достал из корзинки капусту и положил её на весы.
— Поменяйте это. Она гнилая и не весит даже двух фунтов! — потом взял в руки корзинку с картошкой и поставил её туда же.
— Вы хотите сказать, что тут целый стоун?
— Э… — оторопел хозяин, — это мой товар! И тут я устанавливаю цены!
— Гарри, не надо спорить… — виновато опустила глаза Джесси.
— А я не спорю насчёт цены, — смело ответил мальчик, — я прошу чтобы Вы заменили гнилую капусту на хорошую. И взвесили её и картошку без нашей корзинки!
— Одна картофелина весит четверть фунта! — чуть не закричал хозяин. Гарольд взял в одну руку большую картофелину, а во вторую маленькую.
— Вы хотите сказать, что они одинаковы?
— Гарри… — заплакала позади Джесси, — мне за тебя очень стыдно…
— Ладно, ладно… — быстро успокоился хозяин, — путь будет по-твоему, только не надо кричать, — отбросил он вилок гнилой капусты и положил в корзинку белый и чистый, — шиллинг и восемь пенсов, и никаких разговоров на улице! Договорились? — посмотрел он на Гарольда.
— Хорошо, мистер Джефф, — усмехнулся ему в глаза Гарольд, — никаких разговоров!
— Мне стыдно за тебя! — тихо сказала Джесси, когда они вышли на улицу.