— А с 1923 года официально представляет нас за рубежом, — продолжил Молотов. — Я свое мнение высказал, а теперь можете поступать, как угодно. Я умываю руки.
— Руки мой перед едой, — задумчиво произнес Сталин и изобразил на бумаге три пальца, сложенные в фигу, после чего открыл папку.
Сидевшие за столом, воспользовавшись моментом, заглянули в лежавший на столе черновик с загадочным художеством и успокоились. Каждый истолковал увиденное в свою пользу.
Тем временем Сталин извлек из папки очередной лист бумаги, исписанный с обеих сторон, и, еще не читая, но глядя в него, медленно, словно разглаживая утюгом каждое слово, заговорил:
— Авторами первых двух донесений, которые мы уже обсудили, являются наши люди, работающие за границей официально и зафиксировавшие то, что до них довели иностранцы. В данном случае, как мы видим, по странному стечению обстоятельств, тексты, поступившие из двух разных стран, удивительно похожи. Теперь посмотрим, что сообщил нам сотрудник-нелегал. — Сталин долил немного воды в стакан и отпил два глотка. — Мое отношение к этой категории работников неоднозначно. Они внесли некоторую сумятицу, когда мы пытались уточнить дату вступления немцев в войну против нас.
Когда Сталин начал говорить, оба слушателя устремили на него пристальный взгляд. При словах «внесли сумятицу» опустили глаза. Такую реакцию можно наблюдать в концертном зале, когда у достойной певицы «срывается» голос или пианист с именем вдруг сплошь попадает «по соседям». В их памяти всплыло расшифрованное донесение сотрудника, которое вождь зачитал им весной 1941 года. Суть дела сводилась к следующему: на одном из вечеров, организованном вдовой немецкого промышленника и близкой знакомой нашего человека, на котором присутствовал также и адъютант фюрера по военным вопросам Герхард Энгель, зашел разговор о перспективах германо-советского договора. Адъютант рассказал, что фюрер воспринимает Россию как страну, «утопающую в грязи и невежестве», и тем не менее, он вынужден в самое ближайшее время выступить против нее с одной лишь целью — «оттяпать» у России Украину с тем, чтобы досыта накормить немецкий народ. То есть раз и навсегда решить продовольственную проблему Германии.
— У адъютанта в фамилии не хватает на конце всего лишь одной буквы «с», чтобы быть великим. Потому он и несет всякую галиматью, — решительно заключил вождь. — А вот — донесение «Зубра», нашего человека, внедрившегося в немецкий абвер к адмиралу Канарису. Лаврентий, тебе что-нибудь известно об этом деле и об адмирале?
— Хитрый грек, — попытался отделаться общей фразой Берия.