Заседание Государственного комитета обороны в Кремле подходило к концу. Участники, расположившиеся по обе стороны бесконечно длинного стола, добротно сработанного кремлевскими мастерами, незаметно пошевеливали затекшими от безделья частями тела. Стол не блистал медными накладками, отделкой из редких пород дерева, зато твердо стоял на крепких ногах.
Сталин подошел к своему креслу, и, не опускаясь в него, сообщил сидящим за столом:
— Кажется, на сегодня мы решили главные проблемы. Так что, кроме Молотова и Берии, все могут быть свободны.
Когда в кабинете остались двое избранных, он, все еще стоя, вытащил из папки два листка с машинописным текстом.
— Вот сообщения от двух легальных источников из Швейцарии и Швеции на одну и ту же тему. Посол СССР в Швеции Александра Коллонтай под впечатлением наших неудач на фронтах намеревается перейти на сторону немцев и просить у них политического убежища. Оба донесения базируются на беседах наших сотрудников с дипломатами нейтральных стран. Что будем делать?
Сталин вышел из-за стола и, как всегда не спеша, отправился в дальний угол кабинета, оставляя обоим место и время и для обдумывания.
Молотов прекрасно знал, что в подобных ситуациях Сталин менее всего нуждался в чьих-либо советах. Решение всегда было уже заранее им обдумано и принято. В лучшем случае, он хотел сопоставить его с мнением других, дабы еще раз укрепиться в своем. Поэтому важно было выиграть время.
Берию, наоборот, душил темперамент. Ему важно было угадать, что хочет услышать хозяин. И не только угадать, но и постараться угодить.
Сталин тем временем вернулся с прогулки по кабинету, опустился в свое кресло, неторопливо закурил трубку и лишь после этого поднял усталый взгляд на обоих. Повисло тяжелое молчание. Первым не выдержал Берия.
— Думаю, нужно немедленно послать двоих молодых сотрудников из отдела активных мероприятий в Стокгольм с поручением доставить эту шлюху в Москву. И тут с ней разобраться.
Произнося свой монолог, Берия внимательно следил за лицом вождя, стараясь по мельчайшим признакам уловить его отношение к сказанному. Тщетно. Сталин слушал молча, сосредоточенно следуя взглядом за карандашом, которым выводил какие-то узоры на бумаге.
— А что думает по этому поводу Молотов?
— Я бы не стал торопиться с выводами.
— Ну а если она все же сбежит за границу? — не сдержался Берия.
— Эта женщина большую часть жизни провела за границей, в том числе в заграничных тюрьмах, борясь за наше общее дело.