— А что за бумаги, видел?
— Счета да расписки, сидели, давеча считали что-то.
— А кто ещё к нему ходит?
— Вроде никто. Мужики товар ему возят и всё вроде. А что мы ищем, экселенц?
— За трактирщиком следи. И за певчишкой одним. Он мне нужен.
— Ла Реньи? — догадался Сыч.
— Да, знаешь, что о нём?
— Ничего, экселенц. К ночи приходит, поёт, деньгу берёт да уходит. Утра не ждёт, в ночь уходит, не боится.
— Это всё, что ты о нем знаешь?
Фриц Ламме помолчал, потёр себе левый глаз, сплюнул кровь и сказал:
— Ещё с бабёнкой одной, благородной, лясы в темноте точит. Иногда долго стоят.
— Сам видел? Просто стоят?
— Не приглядывался я, нужды не было.
— Значит, только лясы точат? — спросил Волков, потихоньку приходя в ярость, но стараясь это не показывать.
— Может, малость и обжиматься, я особо не приглядывался. Врать не буду.
— И какой же он, ла Реньи, по-твоему?
— На вид крепкий. Говорю же, не боится по ночам ходить. Никогда, вроде, ночевать не оставался. Как конём ночью управляет, не ведаю. Еду никогда не брал, сыром малость балуется, да вино пьёт. Рубаха всегда чистая, а слуг я при нём не видал. Вроде всё…
— Понятно, — Волков встал, — ты про бабёнку-то язык не распускай, понял?
— Понятное дело, я ж только вам.
— Он мне нужен, сиди, жди его.
— Буду ждать, а он вам какой нужен живой или…? — Сыч провел рукой по горлу.
— А ты можешь и «или»?
— А как изволите, экселенц.
— Живой, — чуть подумав, сказал солдат. — Пока живой. В общем, я должен знать заранее, когда он будет, а там решу уже.
— Сделаю всё, что смогу, экселенц.
— Ладно, иди.
Ламме поклонился.
— Кстати, — остановил его солдат, — а что ты скажешь трактирщику? Почему я тебя отпустил?
— Так, я дал вам пол талера, экселенц, из тех денег, что прятал на чёрный день, и ещё пол талера у меня осталось, чтобы рассчитаться с долгами.
Солдат кивнул, Сыч кивнул, и ещё раз поклонился, и пошёл.
— Сыч, — опять окликнул его Волков.
— Да, экселенц.
— Постирай одежду.
— Сделаю, экселенц.
Солдат смотрел в след уходящему Фрицу Ламме и мысленно прощался со своим полуталером, на всякий случай. Хотя надеялся, что этот ловкий малый ему послужит. Потом он встал, подошёл к удивлённым стражниками сказал:
— Никому о нём ни слова, сболтнёте, голову сниму.
— Да, господин, — почти хором ответили стражники.
— Ни слова… — солдат погрозил им пальцем.
Солдат мылся и опять думал о Ламме:
«Если он не врал, он не сбежит, если не сбежит, то я поймаю ла Реньи. А если сбежит, то будет жалко деньги. Хотя, я готов их пожертвовать. Только бы увидеть лицо прекрасной Ядвиги когда я поволоку певчишку на виселицу».