— Ну, а ты?
— А что я? У нас, вроде, есть все. Аббат велел давать все, что нужно. Велел беречь вас.
— Беречь?
— Ага, говорит, береги своего господина и молись.
— И ты молился?
— Да по пять раз на дню. А вы как себя чувствуете, господин?
— Не знаю.
— А есть хотите? Я вам молочка принес.
— Нет.
— Да как же нет? Вы неделю не ели ничего. На вас одни глаза остались.
— Ты лучше давай езжай в замок да посмотри вещи мои, коней поверь.
— Так, что, уезжать будем?
— Будем. Как на ноги встану — так поедем.
— Ну, что ж, хорошо, господин. Сейчас поеду.
И тут волков вспомнил про дочь барона. Конечно, она не могла приехать и проведать его, но он все-таки спросил на всякий случай:
— А еще никто не приезжал?
— А, точно! — Вспомнил Ёган. — Бродяга ваш приезжал, этот Сыч. Вчера приехал, так тут и остался, вас дожидается.
Конечно, Волков рассчитывал не на это, он вздохнул, помолчал и сказал:
— Ладно, зови его.
Ёган, сходил за Сычом. Тот был в келье паломников.
— Рад видеть, что хворь отступила, экселенц. — Говорил он, зайдя в келью Волкова, — несмел бы беспокоить вас в такой час, да дело больно интересное.
— Ну!
— Позавчера к ночи, в трактир пришёл убогий, и принёс трактирщику бумагу.
— Всё?
— Нет н всё, бумага была важная, трактирщик заволновался, сел писать ответ тут же.
— А говорил, что грамоты нашей не разумеет, — заметил Ёган.
— Всё он разумеет, — продолжал Сыч, — написал он, значит, бумагу и послал своего холопа с ней.
— И куда холоп пошёл? Знаешь? — Спросил солдат.
— Вот и я та подумал, куда холоп с ней пойдёт, подумал, что господину коннетаблю будет интересно, взял да и пошёл за ним. А холоп то пошёл к замку.
— К нашему? — Зачем то спросил Волков, как будто там были ещё замки.
— К вашему, экселенц, к вашему. Только не в сам замок, туда бы его не пустили, стемнело уже. А пошёл он к башне, к самой большой.
— К донжону.
— Ну да, в той башен окно одно святилось, холоп стал свистеть, свистел, пока из окна не выглянула баба.
— Ты, ты её разглядел?
— Да куда там, темень же кругом, я по голосу понял, что баба. А потом эта баба из ворот вышла, стражники её выпустили ночью.
— Ты разглядел её? — Не отставал солдат.
— Экселенц, темно было, луна чуть светила, да мало видно было, видел я, что она ростом с холопа трактирщика, а тот не махонький.
— Так-то была, эта кобыла Франческа, — догадался Ёган.
— Так вот, баба потом пошла в замок, а холоп не уходит, ждёт. И я жду.
— Хитёр ты, Сыч, — восхитился Ёган.
Сыч, не без гордости согласился, кивнув головой. И продолжил:
— Подождали мы с ним малость, и эта баба вышла опять, потолковали они с ней и холоп пошёл обратно. Я за ним. Холоп пришёл в трактир и из рукава достаёт бумагу. Отдаёт трактирщику. Трактирщик её читает, и садиться писать ответ. Трактирщик, значит, бумагу пишет, а я гляжу: калека то в трактире сидит, ждёт. Трактирщик бумагу дописал и убогому её отдал.