— Я требую суда ландфогта! Пусть меня судит ландфогт!
— Это не обязательно, — спокойно заметил нотариус Деркшнайдер. — Согласно эдикту принца Карла, курфюрста славной земли Ребенрее, да продлит Господь его дни, добрый барон фон Рютте рукой своей давал хлеб вам, а значит, был вам сеньором, то есть и судить он вас может сам, не отдавая вас под суд доброго графа и ландфогта местного, Леопольда вон Шлоссера.
Сказано это было негромко и спокойно, но это тихое спокойствие убило Соллона, он устало опустился на лавку, уставился в пол под ноги. Он проиграл, он сдался и сгорбился.
— Итак, господин барон, — продолжал магистр Кранц, — принимаете ли вы нашу работу и будете ли вы выносить вердикт по поводу своих людишек, что обворовывали вас? Если да, то ваше решение мы оформим юридически, как решение судебное. Прямо сейчас.
Волков встал и зашел с правой стороны от кресла барона, стоял за его спиной, ждал.
— Ну? — Спросил барон у него тихо. — Что с ним делать?
Волков произнес только одно слово:
— Виселица.
— Помилосердствуйте, я с ним за одним столом столько лет просидел.
— Вы сидели за одним столом с крысой. В одной из рот, в которой я служил, такую же крысу, которая обворовывала своих друзей, резали на куски, причем резали так, чтобы не сдох стразу.
— Может, обойдемся кнутом и клеймом?
— Ну, ежели желаете, чтобы следующий управляющий вас обворовывал точно также, можете быть милосердным.
— И все-таки…
— Не забывайте: он еще хотел отравить меня, а отравил мальчишку.
— Я понял, понял, — барон встал нехотя, глянул на Волкова, который неотрывно смотрел на него и произнёс. — Соллон, вы сидели за моим столом и брали на руки моего сына, и называли меня другом, а сами воровали у меня.
Он замолчал, обернулся на солдата, надеясь, что тот смягчится, но солдат тихо прошептал:
— Виселица.
Барон повернулся к Соллону и произнес:
— Я приговариваю вас к повешению.
— Что?! — Заорал Соллон. — Да как вы смеете?! Я для вас делал все, что мог! Я делал для вас все!
А мужики в проходе одобрительно загалдели, а вот аудиторы были удивлены приговору.
— Вы уверены, барон? — Спросил магистр, уставившись на барона.
— Барон уверен, — твердо сказал солдат, склоняясь к магистру и заглядывая ему в лицо. — Абсолютно уверен.
— Ты просто хочешь меня убить! — Заорал Соллон. — Чертов наемник! Просто убить.
Волков предполагал, что до этого дойдет, и он был к этому готов. Он подал знак, и в зал, расталкивая мужиков и баб, что толпились возле входа, двое стражников ввели, а вернее, точнее втащили, калеку Стефана. Кривобокий сын ведьмы почти не мог идти. Стражники бросили его на холодный каменный пол перед сапогами Соллона.