— Господин барон, господа аудиторы и вы, добрые люди Рютте, я, ваш коннетабль, заявляю, что бывший управляющий Соллон пытался меня отравить. Отравить при и помощи яда, что сделала ведьма и при помощи ее сына, который принес отравленную еду в замок. Но, как вы все знаете, отравился не я, а поваренок с кухни, который выпил вино, предназначавшееся мне. Господин нотариус Деркшнайдер, скажите, что грозит отравителю в доброй земле Ребенрее?
Нотариус Деркшнайдер, знаток законов, встал и четко произнес:
— Коли отравителем является жена — то сожжение, а коли отравителем является муж — то на усмотрение судьи: закапывание в землю живым или четвертование.
— Ну, так что вы выбираете, Соллон? Петлю, могилу или топор?
Соллон ничего не ответил, он сидел и смотрел на Волкова с ужасом.
— Ясно, — сказал Волков. — Господин барон, как ваш коннетабль, я прошу приговорить к повешению соучастника отравления, сапожника Стефана, сына ведьмы.
Барон буркнул без всякого желания, лишь бы быстрее закончить всё это:
— Приговариваю.
— Стефан, — продолжал Волков. — Твой сеньор был милостив к тебе, и тебя всего-навсего повесят за твои преступления.
Люли у прохода одобрительно загудели, они полностью поддерживали коннетабля.
А со старостой из малой Рютте решили быстро, так как он раскаялся и отдал часть денег, по его согласию его обратили в крепостного, хотя все дети его остались свободными. Староста, насмотревшись приговоров о повешении, был несказанно рад, что остался жив. Пообнимавшись с семьей, тут же ушел.
— Добрые жителю Рютте, — громогласно объявил Волков, — вор и убийца Соллон и сапожник Стефан будут повешены на площади после обедни.
Мужики снова одобрительно гудели, и даже славили коннетабля и выходили из зала, а стражники уводили приговоренных. А барон, довольный, что все закончилось, встал и сказал:
— Я рад, господа аудиторы, что вы приехали и навели порядок у меня в доме.
Все господа аудиторы встали и поклонились народу, а магистр Кранц произнес:
— Мы рады, господин барон, помочь вам, но это не только наша заслуга. Мы просто приехали и посчитали, а порядок в вашем доме наводит ваш славный коннетабль.
— Да-да, — закивал барон, — тут вы правы, тут вы правы.
— О вашем добром коннетабле молва идет по всей округе. — Добавил Деркшнайдер.
— Да, вы все не лыком шиты, — сказал барон, — поэтому я приглашаю вас и коннетабля на прощальный обед.
— Мы польщены, господин барон, — улыбался магистр.
Так и начался добрый обед, перешедший в ужин.
К вечеру, когда вино и веселье лилось рекой, а Волков был уже не совсем трезв, к нему подошел старый слуга барона Ёган и сказал на ухо: