— Ёган — лошадей, монах — поможешь одеться, а ты, — он кивнул стражнику, — беги за сержантом.
— Так сержант ещё с ночи на пожарище, — отвечал стражник.
— На каком ещё пожарище? — спросил Ёган.
— Так ночью трактир сгорел.
— Как сгорел, а почему нас не разбудили? — продолжал допрос Ёган.
— Сержант не велел, говорил, что коннетабль ещё хвор после ранения.
— Трактир весь сгорел? — С надеждой в голосе произнёс монах.
— Весь, — радостно как то сообщил стражник, — вместе с конюшнями, и амбаром, один забор остался, да и тот погорел малость.
— А люди не погорели? — Спросил Волков.
— Вроде нет.
— Ясно, иди. Ёган, монах чего ждёте, одежду, коня мне.
Соллон висел, как поужено, выгнув шею и склонив голову на бок. На другой стороне улицы ещё дымились головёшки бывшего трактира, да по ним ползали толстые работницы из трактира, собирая то, что не сгорело. Но Волкова горелки не интересовали, он разглядывал конец верёвки, на которой висел Стефан.
— Срезана, — констатировал сержант.
— И часто у вас такое бывало? — спросил солдат.
— Первый раз вижу, что бы висельников воровали. — Правда, до вас мы людишек не много, что бы вешали то. В основном кнутом да клеймом учили, а вешали не часто. Одного, другого за год, но ни разу у нас их не воровали.
— И кто же мог это сделать? — задумчиво произнёс солдат.
Ёган, Сыч, сержант и монах молчали.
— Ну! Есть мысли?
— Может он… — сказал сержант.
— Кто? — спросил Ёган.
— Вурдалак, мы у него слуг то переловили, вот он и взял колченогого, что бы нового слугу себе сделать.
— А как он их делает? — Спросил у сержанта Ёган.
— Сначала вроде как укусит, а кровь им пить самим не даёт. Даёт только трупы за собой доедать, — отвечал за сержанта монах, так как тот, только открыл рот и молчал, обдумывая ответ, — но это я так за книгой домысливаю, в книге про это ничего нету. Просто книга говорит, что обратил и всё.
— Трупы доедать, — Ёган поморщился и передёрнул плечами, — фу…
— Не брал его вурдалак, — сказал Волоков подумав, — он Соллона бы взял, а не этого плюгавого.
— Это значит, — продолжал тему вурдалака Ёган, — кровушку пить он им не даёт, а даёт после себя объедки доесть, тот значит ему свежей человечины, он ему только объедки, эх и у мёртвых значит, правды нет.
— А раз не вурдалак, то кто мертвяка снял? — Спросил сержант.
Монах глянул на солдата, как будто искал разрешения, тот не заметил его взгляда, он думал, и тогда брат Ипполит произнёс:
— Может ведьма, если она ещё жива, конечно.
— Так сдохла же она, — напомнил сержант.
— А девчонка Агнес, когда в шар глядела, сказала, что жива она, — ответил ему Ёган.