Женщина снова убрала волосы с лица и произнесла:
— Ты выродок, ублюдок, сын портовой шлюхи, сосавшей у прокажённых, и сам шлюха, который давал матросам в детстве, ты виноват во всех бедах, что б ты сдох, будь ты проклят. — Закончив, она плюнула в лицо солдата.
Волков встал, вытер лицо, а сержант стал бить эту злобную бабу здоровенным кулаком по башке на радость толпе.
— Тихо, тихо сержант, успокойся, — чуть усмехаясь, говорил Волков, — убьёшь раньше времени.
Затем он повернулся и крикнул:
— Крутец!
— Да, господин коннетабль, — тут же подбежал к нему управляющий.
— Мне нужно двадцать вязанок хвороста, скажи людям, что дашь по крейцеру за вязанку, и ещё мне нужно вкопать жердину на три локтя в землю в центр площади. Хворост сложить вокруг жердины. Распорядитесь.
Крутец что-то хотел спросить, но по виду коннетабля понял, что вопросы сейчас не совсем своевременны. Коннетабль в упор смотрел на него — ждал вопроса.
— Я немедленно распоряжусь, господин коннетабль, — заверил управляющий.
Солдат залез на коня, выехал на середину площади и закричал:
— Сегодня эта бешеная собака, — он указал плетью на Франческу, — укусила руку, которая её кормила, и украла деньги у господина вашего и моего, у барона Карла фон Рютте. Её поймал слуга барона, старик Ёган и она располосовала его ножом. Дальше эта взбесившаяся тварь напала на госпожу нашу, на добрейшую нашу баронессу, и даже на сына дракона, и он, и его мать ранены, но живы, их уже отвезли в монастырь.
Люди стояли в полной тишине, даже не осуждали женщину, действия Франчески повергли их в ужас, напасть на госпожу было сродни святотатству. А солдат продолжил:
— Ещё она же помогала людоеду, что жил на старом кладбище и якшалась с ведьмой, и людоед, и ведьма — слуги Сатаны, и я хочу спросить вас, добрых людей, что ходят к причастию, чего заслуживает эта тварь?
— На костёр её, — крикнул кто-то.
— На костёр, — тут же поддержал ещё кто-то, — на костёр.
— Спалите ей патлы, господин.
— Или всё-таки передадим её в руки ландфогта? — спросил Волков, хотя знал ответ заранее.
— В огнь эту тварь. Пусть катится за своим дохлыми людоедами!
— В огонь ведьму! Сколько людей извели!
— Зажарим, спесивую!
— В пекло! — не унимались люди, они явно не хотели отдавать Франческу на суд графа, уж больно ненавидели её все. Все!
Волков согласно кивал головой.
Ценник, назначенный им за хворост, был очень высок. И Крутец тут же набрал столько хвороста, сколько было нужно. Люди с радостью несли хворост за хорошую деньгу да и для доброго дела. И тут на площади появился настоятель местного храма, отец Виталий. Растолкав людей, он пробрался к коннетаблю, схватил его за стремя и спросил: