— Чего это? — Спросила девица глядя на монеты.
— Десять крейцеров. Придешь ко мне?
— Прям разбежалась.
— Я на заре уеду. Упустишь деньги.
Он протягивал ей монеты, девушка лампой осветила их стояла в нерешительности. Не брала.
— Ну, берёшь? — Солдат ждал, не убирая денег.
— Тихо вы, — прошептала девица, огляделась, и, забирая монеты, произнесла. — Папаша ляжет, так приду.
Ёган еще гремел чем-то на конюшне, когда почти беззвучно Брунхильда поднялась по лестнице в покои солдата. Осветила их лампой, огляделась, стеснялась, стояла, как будто с духом собиралась. Солдат уже лежал в кровати. Девушка заметно волновалась, встала в двух шагах от кровати, но к ней не подходил:
— Ну что встала? Сюда иди. — Солдат приподнялся забрал у неё лампу.
— Лампу-то потушите.
— Нет, не потушу. Снимай рубаху.
— Ну прям… И лампу не тушите, и рубаху вам снимай.
— Снимай, я сказал. Или сам сниму, встану.
— Вот малахольный, — девица заметно стеснялась, затем подошла к кровати. — Ой, — вскрикнула она.
— Что такое?
— Мизинцем об кровать, — она засмеялась.
— Да ложись ты уже, — солдат за руку потянул ее к кровати, — а то покалечишься еще. Ногу еще сломаешь.
Он схватил её за подол рубахи. Потянул, она пыталась вырваться. Он задрал ей рубаху.
Девушка опять засмеялась, повалилась к нему в кровать.
— Ну что, болван? — Спросил солдат слугу, когда тот вышел из конюшни.
Волков стоял босой, на улице дождя не было, было тепло.
— Ну, — Ёган почесался. — Так вы ж спали.
— Так ты, подлец, тоже спал.
— Ну, есть мальца. Коней я уже оседлал. Сейчас только мешки найду, и вещи будем складывать. Вещей-то много. Нам бы телегу. Алебарду, копье да секиру в мешок-то не спрячешь.
— Болван ты. Вот скажи мне, мы засветло до города доедем?
— Нипочем не доедем.
— И где будем ночевать? В лесу?
— Нет, мы засветло до трактира дорожного доедем, там и переночуем, а к следующему полудню уже в городе будем.
— Ищи мешки, дурень, и побыстрее, а то я уже вашу Рютте видеть не могу.
— Сейчас, я быстро устрою. Вы пока завтракайте, помойтесь, а я все найду, — говорил слуга, преданно смотря на солдата.
А солдат тем временем внимательно смотрел на дорогу, а не на него. Ёган тоже посмотрел в ту сторону и увидел всадника. Это был сержант.
— Ну что, болван? Как ты думаешь, к кому он едет? — Спросил Волков с раздражением.
— А тут и думать нечего, к нам едет.
— Дать бы тебе разок по уху, — сказал солдат и даже поднял левую руку.
— Тихо вы, куда больной рукой машете? Надо вам ее забинтовать. Сейчас позавтракаете — забинтую.
Но Волков его уже не слушал. Он глядел на приближающего сержанта и думал о том, будет ли он говорить с ним сидя на коне, или все-таки слезет.