— Потом поешь, — крикнул солдат. — Расседлай коней, почисть, — и, повернувшись к сержанту, сказал: — Сейчас взгляну на свои покои и приду, посмотрю на твоих людей.
Тот кивнул.
— Прошу в левую башню, — сказал седой Ёган, приглашая солдата в левую от ворот башню. Ёган, слуга солдата, наспех привязал коней к коновязи и побежал за ними.
В башне пахло сыростью и кошками. Было темно. Узкая винтовая лестница с высокими ступенями чуть ли не по колено взрослому мужчине каждая, вела на площадку, где были покои и два узких окна, удобные для стрельбы из лука как внутрь замка, так и вне его.
Покои находились на уровне стены. Рядом с дверью в покои была дверь, ведущая на стену. По стене можно было пройти к двери, что давала доступ к донжону. И тут же на площадке у окна они обнаружили мальчишку, который спускался сверху таща подмышкой огромного, рыжего кота.
— Ты застелил кровать? — Сурово спросил его старый слуга барона.
— Да, господин, — сказал мальчик. — И дрова принес, и воду принес.
— Иди на кухню, нечего бездельничать, — сказал сурово седой Ёган.
— Что ты собираешься с ним делать? — Спросил солдат, ткнув пальцем в кота.
— Не знаю, господин, надо бы его повесить, — отвечал мальчишка.
— И в чем же его вина?
— Он вор, господин. Крыс не ловит, только ворует на кухне и яйца в курятнике.
— Да еще гадит везде, где можно, — добавил старый Ёган, слуга барона.
— Да, кошками тут воняет, — согласился солдат.
— Уж воняет, господин, — сказал мальчишка и потащил животное вниз.
— Вот ваши покои, господин коннетабль, — важно произнес Ёган, слуга барона, открывая дверь, когда они наконец поднялись.
Да, это можно было назвать покоями, не чета чулану с кривым полом и скрипучим клоповником, который трактирщик называл кроватью. Комната была большая, но уютная, в ней было два узких окна без стекол, но с тяжелыми съемными ставнями из толстого, почерневшего от времени дерева. Такой ставней можно было закрыть окно хоть и не плотно, но от дождя ставня помогала. Одно окно выходило на подъезд к воротам. Удобное место для хорошего лучника. Второе окно выходило к стене к донжону, тоже удобное место для хорошего стрелка. Днем, со снятыми ставнями, тут было достаточно светло. Треть комнаты занимала высоченная, огромная кровать с балдахином. Солдат подошел к кровати, осмотрел ее, похлопал по ней рукой.
— Вам выделены две перины, добрая подушка и две простыни, — с гордостью сказал Ёган, слуга барона. Солдат удовлетворенно кивал, он вел себя так, как будто всегда спал на перине, укрывался периной, и все это с чистыми простынями. На самом деле, такое в его жизни случалось два-три раза, и было это в тех городах, которые ему удавалось пограбить. Даже в гвардии он спал на тюфяке с шерстью и пенькой, из которого всё время приходилось выжигать клопов.