Теперь моим единственным желанием было наслаждаться жизнью, как итальянцы.
К моему разочарованию, привязать к себе Беппе оказалось не так-то просто. Он флиртовал со мной в кафе, но, когда мы договаривались о свидании у меня дома, пропадал. В лучшем случае он писал сообщение с какой-нибудь отговоркой, в худшем – не делал даже этого. После окрыляющего чувства желанности такое отношение обескураживало.
– Он тебя боится! – вынес свой вердикт Луиго, терпеливо выслушав мой ежевечерний отчет об отсутствии прогресса в наших отношениях.
Это было его излюбленное объяснение нерешительности Беппе, после «Может быть, он гей?». (Луиго задавался этим вопросом при виде всякого симпатичного парня, входившего в бар, даже если он был с девушкой.)
– Он знает, что ты уедешь, и боится привязаться.
– Не думаю, Луиго. Я ведь уезжаю в Лондон всего на пару недель, а потом вернусь, – всхлипнула я. – О боже! Я как-то заваривала чай и забыла накинуть халат. Может быть, он увидел мою огромную задницу и теперь вообще никогда ко мне не прикоснется…
При этих словах Луиго удрученно вздохнул:
– О, bella, неужели я плохо объяснил тебе, что значит быть женщиной?
Однажды ранним мартовским утром, в четверг, я обнаружила цветочный рынок на лоджии Пьяцца делла Репубблика, площади девятнадцатого века, прилегавшей к Римскому форуму и старому гетто. По периметру площади выстроились гламурные кафе с просторными террасами, а в центре стояла пестрая карусель. С одной стороны площади располагалась длинная лоджия, широкая триумфальная арка, соединяющая площадь с самыми дорогими шопинговыми улицами Флоренции.
Мой путь лежал в главное почтовое отделение города, и я уже предчувствовала, что визит мой затянется на все утро – уже не в первый раз я просиживала на итальянской почте несколько часов. Это был своего рода Бермудский треугольник, где останавливалось время и пропадало желание жить, даже если ты шел туда по какому-то совершенно пустяковому делу. Однако дела отошли на второй план, едва я оказалась между этих колонн: повсюду росли и благоухали цветы. Зациклившись на одной-единственной мысли – сексе с Беппе, – я и не заметила, как пришла весна, и смена времен года застала меня врасплох. Весна взорвалась вокруг меня водоворотом ароматов: пьянящие гиацинты, сладко пахнущие нарциссы, и повсюду – тонкие ветви пушистой мимозы. Каждая – словно маленькая бомбочка, источающая нежный аромат. Все ларьки были украшены мимозой, длинные ветви свисали над прилавками, толстые букеты, перевязанные желтыми лентами, лежали рядами. Я задержалась, чтобы полной грудью вдохнуть этот аромат, – и продавец цветов незамедлительно вложил мне в руку тоненький букет.