– О каких субботниках ты говоришь!.. Если тебе кто-то компостирует мозги, сообщи товарищам, что субботников за год было всего два, причем очень немногочисленных, поскольку 3 июля 1944 года, в день освобождения, в Минске было всего 12 тысяч населения, люди оставили город, опасаясь вначале уличных боев, потом репрессий и возвращались в него медленно и неохотно…
– Хорошо!.. Кто же тогда построил то, что в Минске построено?..
– Минск восстанавливали и частично перестраивали немецкие военнопленные…
Вот! Связался узелок памяти! Помню длинные толпы идущих на работу немецких пленных, ободранных, тощих… Помню игрушки, которые они делали, и, которые мне дарили. Игрушки эти хранились у меня достаточно долго. Помню, разговоры отца о качестве немецкого строительства. Если уж, стряхнул с себя морок, коллективной амнезии – все! никто меня с «точки» не собьет… Перестраивали Минск – немецкие военнопленные. Их было очень много, они работали несколько лет и выстроили заново практически весь проспект Сталина, все деревянное, что сгорело 24 июня. Немецкие военнопленные работали, учитывая традиционное немецкое умение работать, на парадных объектах, главных зданиях, главных магистралей. Минский тракторный и Минский автозавод, вместе с поселками для будущих машиностроителей – возводили зэки… Руководить зеками и военнопленными прибыли в Минск начальники всяческих «лагов» из России. Им были безразличны кружева наших человеческих связей с городом. Они очень легко впитали точку зрения Российского, еще императорских времен рождения Смока: «Ничего на этой земле заслуживающего сохранения и культурного окучивания, никогда не произрастало! Поэтому, ломай под корень и строй, наново!
Теперь попытаюсь предположить, что стало конкретной причиной послевоенного пробуждения Смока на нашей земле, в моем городе. Существует предание… О то, что это предание, пишу потому, что ни в одной писаной истории подтверждения этому факту не нашел. Но, что-то помню, где-то читал… Может, кто либо, кто тоже читал, но не придал значения или истолковал как либо иначе, откликнется и подскажет… Так вот, читал, что по дороге на Потсдамскую конференцию, или наоборот возвращаясь оттуда Иосиф Виссарионович вышел размять ноги на минском вокзале и, кто-то из тогдашних минских начальников, выколачивая, как это всегда при советской власти было принято, фонды на рабсилу, стройматериалы и т.д., и т.п. – указывая на коробки сгоревших домов в начале Кирова и Ленинградской, пожаловался на тотальные разрушения и попросил под эти не существующие тотальные разрушения – фонды «с запасом». Обратите внимание, именно эти дома на Кирова и Ленинградской, стоят, как и стояли до войны. Зато две привокзальные башни, чтобы на всякий случай закрыть перспективу и подтвердить законность получения фондов немцы-военнопленные построили. Сталин вовсе не был вислоухим и, скорее всего, знал, что разрушений послевоенных в Минске никак не больше тридцати процентов. Однако, выделил и военнопленных и зеков и специалистов полной мерой, твердо зная, что под выделенные фонды, всяческие специалисты в погонах, носом землю будут рыть и если, что останется не освоенным, то взорвут целое, на его месте постоят новое – но сталинский дебет с кредитом сведут.