Значительными событиями всегда были первомайские и октябрьские демонстрации и парады…
Один из них стоил мне третьей в жизни и последней отцовской порки…
По Московской, к площади, на парад проходила военная техника. Мы торчали на тротуаре, разинув рты, наблюдая за чадящими соляром танками. Они скапливались на нашей улице, стояли по полчаса и более ожидая команды на движение.
В один из таких танков я и упросил взять меня покататься.
Меня взяли. А в конце парада, опасаясь, видимо, наказания за самовольство выпустили на волю, где-то в районе Круглой площади у памятника Победы…
К вечеру, какими то невообразимыми путями я всё-таки добрался домой. Добрался сам. Родители, обегав, обзвонив милиции, больницы, морги – сходили с ума. Мне было не более шести лет. Может быть, в тайне папа мной и гордился, но выдрал, тем не менее, знатно…
Вообще, папа меня не наказывал – это была прерогатива мамы – она была легка на руку и лупила меня безжалостно до третьего курса университета.
Для папы это было немыслимо тяжело.
После каждого «серьёзного» разговора со мной он долго не находил себе места, мучался, объяснялся, просил прощения, короче, "доставал" так, что легче было выдержать мамину порку, чем наблюдать папины переживания.
Последний раз он «достал» меня, когда я, окончив университет, отслужив в армии, работая в газете «Літаратура і Мастацтва», став членом Союза художников СССР, женившись, написал статью о Заире Исааковиче Азгуре. В этой статье я позволил себе совершенно справедливое замечание, что Заир Исаакович великолепный портретист, но посредственный композитор. Касалось это замечание памятника Якубу Коласу…
Прочитав статью, папа хмыкнул и три дня меня не замечал.
Первым не выдержал я…
– Папа, в чём дело, что не так?…
– Как ты мог написать такое про Азгура?..
– Но, разве я не прав?..
– Прав… Но, Заир Исаакович за свою жизнь перемесил глины больше чем все мы вместе взятые и, даже, одно это должно было удержать тебя от амикшонской непочтительности…
Урок этот я запомнил.
И, хотя, особым почтением к авторитетам не страдал никогда, впредь, старался быть более осторожным и взвешенным в суждениях…
Наш район начал как-то быстро застраиваться… Появился молочный завод, потом 41 школа, потом пенициллиновый завод, потом вся нечётная сторона Московской застроилась жилыми домами, потом на Фабрициуса вырос Клуб трудовых резервов, городское отделение милиции…
Улица, быстро и незаметно приобрела тот вид, который имеет сегодня. Только, кое-где, во дворах остались уголки старого нашего района.
Когда-то, ещё до той поры, когда построили завод «Калибр», по узкому проулку, мимо частных домов, можно было пройти на Суражский рынок. Сейчас на его месте находится депо метрополитена. В детские мои времена рынок был местом, где мы проводили не мало времени. Там кипела интересная, взрослая жизнь. На рынке было много инвалидов-фронтовиков, которые пели песни, играли в карты, просили милостыню, скандалили, пьянствовали, дрались…