Осталась последняя тетрадка и прозвучала удивительная фраза…
– Белоусов сделал 12 ошибок, ему следовало бы поставить «кол», но он так красиво написал, что получил «хорошо»…
Колокола судьбы в этот момент не прогремели, но я искренне поверил в то, что красиво написанное стоит 12 ошибок…
С седьмого класса, по-моему, я вообще перестал готовить домашние задания, поскольку в таких дисциплинах, как литература, история, биология был далеко впереди программы, а касаемо математики, физики, химии, уяснил, что учить их для меня совершенно бесполезно, ибо туп в них был беспросветно…
И если сегодня я помню такие слова как синус, косинус, тангенс, котангенс, секанс и косеканс – то это только благодаря блестящей драматургии, с которой преподавал нам тригонометрию великолепный учитель Иван Максимович Коробов…
Он вообще ничего нам не рассказывал, не задавал заданий, не проверял их выполнение, не проводил контрольных…
Ничего…
Урок начинался с того, что Генка Хацкевич, объявлял:
– Иван Максимович, у вчерашней задачи, я нашёл три решения…
– Как, три!.. – восклицал Иван Максимович и урок заканчивался. Остальное время, до звонка, они вдвоём стояли у доски, перебирая варианты решений и не обращая ни малейшего внимания на класс.
Так продолжалось два года.
Драматургия их соперничества была столь великолепна, что Генка прекратил босяковать и стал доктором математики, а я обогатился знанием тригонометрической терминологии.
В восьмом классе к нам пришла новая классная руководительница. Она только что закончила биофак университета, на субботники являлась в брюках, что само по себе в те времена было немыслимо, разбила возле школы огород, завела живой уголок с морскими свинками, кроликами, ужами, таскала нас в походы с палатками, кострами, ночёвками под открытым небом, рассказами про стебельки, травинки и цветочки…
Называть её Надежда Петровна не поворачивался язык…
Вот эта самая Надежда Петровна, совершила в моей судьбе ещё один переворот…
Видимо, устав бороться с моей врождённой и воспитанной всей предыдущей борьбой за самоутверждение шкодливостью, она, неожиданно для всех, в том числе для меня и моих родителей, назначила меня старостой класса…
Она верно рассмотрела неудовлетворённую тягу к лидерству и подарила мне эту возможность.
Проблем с дисциплиной в классе с той поры она не имела. А я в юном возрасте, удовлетворив самые сволочные черты своего характера, навсегда освободился от желания быть начальником, не освободившись, правда, от стремления к лидерству. Просто это приняло некие иные черты…
А город тем временем продолжал расширяться…